Царь горы книг: как издательство «Эксмо» поглотило конкурентов из АСТ. Владелец издательства аст яков хелемский бежал из страны Хелемский яков михайлович вернулся

«Каждая пятая книга России!» Издательство АСТ долго пользовалось этим горделивым слоганом, и его позиции казались непоколебимыми. У АСТ были права на выпуск романов и повестей Стивена Кинга, Дэна Брауна, Пауло Коэльо, Джона Фаулза, братьев Стругацких, Владимира Сорокина, Михаила Веллера, Полины Дашковой. Но в минувшем году издательский портфель и большинство сотрудников АСТ перешли под крыло конкурента - «Эксмо». Цена сделки не раскрывалась, но гендиректор одного из московских издательств предполагает, что она не превысила $5 млн. Это притом что в лучшие времена выручка АСТ оценивалась в $250 млн. Что же погубило лидера рынка?

Гендиректор «Эксмо» Олег Новиков предлагает объяснение: «В АСТ стремились увеличить объем продаж через увеличение выпуска. Редактор не отслеживал, что дальше происходит с книгой». Тем не менее более пятнадцати лет эта стратегия была успешной. Издательство, в начале 1990-х входившее в группу компаний АСТ Тельмана Исмаилова и унаследовавшее от нее название, к середине 2000-х стало грозой книжного рынка. Ключевых авторов АСТ удерживало солидными авансами и могло затеять гонорарную войну, переманивая у конкурентов как сочинителей попсовых детективов (например, Юлию Шилову - №3 по тиражам в 2007 году), так и мастеров интеллектуальной прозы (Захара Прилепина, Людмилу Улицкую). О коммерческом чутье основателя АСТ Якова Хелемского слагали легенды. Он держал в уме все названия и тиражи.

Когда в кабинет Хелемского привозили новинки, он щупал каждую книгу и тут же назначал отпускную цену.

«Бывало, мы встречались выпить чаю, а он все что-то вычислял, писал», - вспоминает гендиректор «Торгового дома «Библио-Глобус» Борис Есенькин.

У издательской группы АСТ была феноменально сложная структура. Яков Хелемский и его партнер Андрей Герцев за все годы существования АСТ, по данным СПАРК, учредили свыше 70 юридических лиц, так или иначе причастных к книжному бизнесу. Причем головное ООО «Издательство АСТ» было зарегистрировано в дагестанском селе Новокаякент, потом сменило прописку на столицу Тувы Кызыл, затем «переехало» в подмосковное Щелково. Издателями одной и той же книги могли значиться сразу три компании с разными адресами. Неудивительно, что в 2005 году в московский офис АСТ на Звездном бульваре нагрянули сотрудники департамента экономической безопасности МВД. Помимо обвинений в неуплате налогов на сумму $100 млн было возбуждено уголовное дело о лжепредпринимательстве.

«Хелемский сообщил мне, что в АСТ прошло «маски-шоу», - откровенничает Владимир Григорьев, заместитель руководителя Федерального агентства по печати и СМИ, курирующий книжную отрасль. - Выяснилось, что компания помимо использования регистрации в офшорных юрисдикциях пользуется услугами фирм-однодневок. После урегулирования этой проблемы и началось наше общение по поводу реорганизации. Я пытался убедить в том, что нужно изменить бизнес-модель, предлагал продать пакет акций инвестору, который помог бы провести корпоративную «зачистку». Использование «помоек» в бизнесе могло привести как к краху компании, так и к негативному восприятию издателей со стороны налоговиков».

Двумя годами раньше обвинение в использовании подставных фирм Федеральная служба по экономическим и налоговым преступлениям предъявила «Эксмо» (сам Новиков говорит, что конфликтов с налоговиками у него никогда не было). До суда дело не дошло, но основатель «Эксмо», судя по всему, сделал выводы. Во-первых, структура и операции группы не должны ставить бизнес под удар. Спустя несколько лет налоговики проверяли «Эксмо», но, уверяет Новиков, «значимых нарушений не нашли». Во-вторых, изучив опыт крупнейших мировых издательских домов, Новиков и его партнер Андрей Гредасов перестроили свой бизнес.

«Эксмо» разделили на автономные дивизионы, между которыми распределили функции по изданию художественной, детской, досуговой и прикладной литературы. Каждое подразделение получило свободу выбора редакционной политики, причем редакторы обязались анализировать продажи издаваемых книг, чтобы при необходимости корректировать номенклатуру и тиражи. «Это дало «Эксмо» определенные ребра жесткости и снизило зависимость судьбы компании от личности владельцев», - утверждает Александр Гаврилов, директор Института книги и совладелец книжных магазинов «Додо».

Собственники АСТ, наоборот, делегировать полномочия не собирались. Роли между собой, впрочем, они разделили. «Яков Хелемский - человек книги, он ее тонко чувствует и понимает, практически безошибочно ощущает потенциал. Андрей Герцев, по моим данным, отвечал в основном за GR, кичился тем, что у него есть генералы-покровители», - рассказывает Владимир Григорьев (комментарии у бывших совладельцев АСТ получить не удалось: Хелемский эмигрировал в Израиль, Герцев на запросы Forbes об интервью не ответил). Источник на книжном рынке утверждает, что Герцев был глубоко уверен, что если в АСТ еще раз придут с проверками, то партнеры сумеют откупиться.

Без налоговой оптимизации группе Хелемского, похоже, трудно было бы поддерживать агрессию на рынке. Помимо гонорарных войн АСТ прикармливала книготорговцев, предоставляя отсрочки платежей сроком до года, а крупнейшему дистрибьютору «Топ-книге» - до двух лет. «Заказываешь книжки, приходит поставка, а она больше того, что ты заказывал. Звонишь в АСТ: что это? Отвечают: поставьте на полку, либо вернете потом, либо продадите», - описывает политику издательства Александр Гаврилов.

В 2008 году Олег Новиков впервые предложил конкурентам подумать об альянсе, который позволил бы издателям оптимизировать издержки. Однако дальше разговоров дело не пошло. Яков Хелемский чувствовал себя на коне. Когда из «Иностранки», купленной Александром Мамутом, ушли главный редактор Варвара Горностаева и гендиректор Сергей Пархоменко, он тут же пригласил их к себе создавать новое издательство. Так в структуре группы АСТ появился Corpus, сразу выстреливший бестселлером («Подстрочник» Лунгиной).

Но в 2009 году начала рушиться «Топ-книга», бывшая одним из основных торговых партнеров АСТ. Новиков предложил АСТ создать совместное предприятие с участием «Топ-книги» для ее же спасения. Однако Хелемский и Герцев снова предпочли независимость. Задолженность «Топ-книги» перед АСТ составляла 850 млн рублей, при этом издательская группа предоставила дистрибьютору кредит на 400 млн рублей под 16% годовых.

Деньги не спасли оптовика от краха. И не вернулись к АСТ. В 2010 году в «Топ-книге» началась процедура банкротства. Уже в том же году «Эксмо» оставила АСТ позади, продав книг на 6,7 млрд рублей против 5,7 млрд рублей у конкурента. К финансовым проблемам АСТ добавились новые - налоговые проверки. Нескольким компаниям группы были выставлены претензии на сумму свыше 6 млрд рублей (включая штрафы и пени). Представители АСТ оспорили налоговые требования в суде. Владимир Григорьев и на этот раз пытался помочь крупнейшей книгоиздательской группе: «Я собрал их [собственников АСТ] и предложил выступить посредником в общении с налоговыми органами, чтобы заключить досудебное соглашение о выплате задолженности и, возможно, получить налоговые каникулы. Но поставил условие: они честно покажут объем выпуска и объем реализации. Предупреждал, что если они начнут обращаться к юристам-лоббистам, это вряд ли приведет к позитивному результату».

Энтузиазма его предложение не вызвало. Владельцы АСТ считали многомиллиардные претензии «недоразумением». Однако дела только ухудшились. В марте 2012 года полиция провела обыск в офисе торгового ООО «Полимикс-Центр», входящего в издательскую группу АСТ, по подозрению в уклонении от уплаты налогов группой лиц по предварительному сговору. Казна, по подсчетам налоговиков, недополучила 1,5 млрд рублей. Сразу после этого случая Хелемский перебрался в Израиль. Андрей Герцев остался в России разбираться с проблемами.

Некий издатель, пожелавший сохранить анонимность, полагает, что одна из причин краха АСТ - досадное совпадение: последнее «маски-шоу» на Звездном бульваре случилось в пересменок между правительством Медведева и Путина, и никто из покровителей АСТ не захотел разруливать конфликт.

Компании издательской группы АСТ одна за другой проигрывали налоговые споры. По словам Владимира Григорьева, Герцев пытался найти поддержку у ряда крупных бизнесменов. Олег Новиков уточняет: акционеры АСТ контактировали с компанией А1 из «Альфа-Групп». «Когда окончательно стало ясно, что они [основатели АСТ] все-таки выбрали неграмотную стратегию, я начал консультации с издательским сообществом с целью спасения АСТ как издательской структуры», - рассказывает Григорьев. В частности, он общался с владельцем группы «Азбука-Аттикус» Александром Мамутом, президентом «ПрофМедиа» Рафаэлем Акоповым. Единственным, кто согласился, был Олег Новиков.

Гендиректор «Эксмо» договорился с Хелемским и Герцевым, что, если реорганизация АСТ получится, он выплатит им определенную сумму (цена сделки не раскрывается). «Я ситуацию глубоко не понимал, не было управленческой отчетности, неясно было, где реальные активы, где пассивы, кому принадлежат товар, права, акции. Все было запутано, - объясняет Новиков. - Было решено не пытаться спасать старую систему, создать новые компании. Насколько я знаю, часть старых компаний сейчас находится в стадии банкротства».

Осенью 2013 года Новиков перерегистрировал ООО «Издательство АСТ», став его полным собственником. Оценку сделки в $5 млн он называет далекой от реальности. Новиков также оставил у себя ООО «Астрель», налоговые претензии к которому (всего несколько миллионов рублей) были погашены прежними владельцами. Новое АСТ взялось перезаключать договоры с писателями, правообладателями и редакторами. Многих Новиков лично убеждал, что бизнес не будет снова продан. В итоге все ключевые авторы остались у АСТ, лишь правообладатели на издание книг Астрид Линдгрен ушли к «Азбуке-Аттикус».

«Новиков спас структуру от финансового краха, - уверен Олег Бартенев, бывший миноритарный акционер АСТ, отошедший от дел задолго до продажи издательства. - Когда собственники все здесь побросали, мог наступить коллапс. Тогда Новиков взял АСТ под свое управление и вложился очень существенно - надо было большому количеству сотрудников платить зарплату». В штат нового ООО «Издательство АСТ» перешли 90% сотрудников прежнего - около 500 человек.

Нынешнее АСТ структурой похоже на «Эксмо». АСТ состоит из самостоятельных редакций-импринтов со своими издательскими стратегиями, ориентированными на определенные читательские группы. К примеру, Corpus специализируется на современной зарубежной прозе, «Прайм-Еврознак» - на эзотерической и психологической литературе, а «Редакция Елены Шубиной» работает с молодыми российскими авторами.

Олег Новиков не скрывает, что налаживать отношения с оптовиками и розницей очень тяжело, большие сложности вызывает управление резко возросшим ассортиментом - около 45 000 наименований, из них треть низколиквидных. До 15% тиражей книг прежнего АСТ отгружались розничной сети «Буква», созданной бывшими собственниками издательства. Но у «Буквы» теперь втрое меньше магазинов. Был соблазн объединить часть бизнес-процессов «Эксмо» и АСТ, но Новиков решил этого не делать. «Эксмо» продает свои книги через собственные дистрибьюторские центры, АСТ - в основном через независимых оптовиков. Затраты на дистрибуцию у «Эксмо» поэтому на 5% выше, чем у АСТ, зато собственные центры плотнее работают с региональной розницей. В результате по ряду сопоставимых позиций продажи «Эксмо» на 10–15% выше, чем АСТ.

Издательства продолжают конкурировать за авторов. Например, писательница Галина Куликова ведет сейчас переговоры одновременно с «Эксмо» и АСТ. Компании участвуют в одних и тех же международных издательских тендерах. Интеграцию «Эксмо» и АСТ Новиков не планирует до тех пор, пока структуры способны самостоятельно развиваться. Выручка «Эксмо» в 2013 году составила 6,5 млрд рублей, АСТ - 4,5 млрд рублей.

Российская книжная палата (РКП) пока не подвела отраслевые итоги за минувший год. Но в 2012 году на долю «Эксмо» и АСТ приходилось более 19% выпущенной в стране книгопечатной продукции (с учетом учебников, брошюр и т. д.).

Статус крупнейшего книгоиздателя Олега Новикова, кажется, не слишком радует - он выглядит утомленным.

«Работа интересная, но тяжело операционно управлять двумя такими крупными компаниями, - признается бизнесмен. - В результате меньше времени, чем хотелось бы, удается уделять «Эксмо». Я бы хотел создать холдинговую компанию, назначить гендиректоров и отойти от операционного управления».

Когда это станет возможным? Новиков не берется прогнозировать. Рынок бумажных книг в России понемногу сжимается (среднестатистический тираж книги, по подсчетам РКП, в первой половине 2013 года оказался почти на 11% меньше, чем за тот же период 2011 года). Не лучшее время уходить на покой, особенно когда вложился в расширение бизнеса.

«Новости»

На 10-летие «ослик» оказался «ослицей»

— Это вообще, кажется, «ослица»!.. Кстати говоря, тут есть тоже своя философия рынка. Вот, скажем, великий наш книжник Яков Михайлович Хелемский строит в издательстве «АСТ» такого «быка» — покрывая все ниши рынка. Но «АСТ» — это 20 «Вагриусов», 30 «Вагриусов» — то есть масштабы несоизмеримы.
ссылка: http://exlibris.ng.ru/izdat/ 2002-04-11/1_uspenskiy.html

Руководство АСТ скрылось за границей

Заведя книжный бизнес крупнейшего издательства АСТ в тупик, благодаря использованию фирм-однодневок, акционеры-руководители Яков Хелемский и Александр Дейкало предпочли скрыться за границей.Оценить стоимость АСТ сложно из-за непрозрачности бизнеса группы. В марте 2012 года стало известно, что налоговые претензии к АСТ, связанные с использованием фирм-однодневок, превышают 6 млрд руб. (около $194 млн по курсу ЦБ на вчера). Одно из основных торговых подразделений АСТ - ООО «Пятый океан» подало заявление о признании себя банкротом, которое 17 мая было удовлетворено арбитражным судом Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
ссылка: http://www.stringer.ru/ publication.mhtml?Part=48& PubID=20938

«Эксмо» ведет переговоры о покупке АСТ, — kommersant.ru

Со стороны «Эксмо» в переговорах участвует совладелец и гендиректор издательства Олег Новиков, со стороны АСТ - один из основных владельцев группы Андрей Герцев, утверждают собеседники «Ъ». Еще два крупных акционера АСТ - Яков Хелемский и Юрий Дейкало после предъявления группе налоговых претензий отбыли за границу, слышали участники рынка.
ссылка: http://www.mediabusiness.com. ua/index2.php?

Ярославский «Дом книги» купил топ-менеджер «АСТ» Яков Хелемский

Сегодня, 23 сентября, «Дом книги» за 82 миллиона рублей купил как частное лицо житель Москвы, главный менеджер издательской группы «АСТ» Яков Хелемский. Депутатам муниципалитета он пообещал, что менять специализацию магазина не собирается. Так что в скором времени этот магазин, возможно, станет называться не «Дом книги», а «Буква». Ведь все книжные этой издательской группы имеют именно такое название. По ценам он не будет сильно отличаться от полюбившегося ярославцам «Дома книги». Кстати, по одному магазину этого издательства есть в Ярославле и в Рыбинске.
ссылка: http://yar.kp.ru/online/news/ 545981

Слияние книжных гигантов: «Эксмо» и АСТ договариваются об объединении

По данным СПАРК и ЕГРЮЛ, основным владельцем группы АСТ является кипрская A.A.B.P. Advanced Achievement Books Publishers Ltd. Эта компания принадлежит Якову Хелемскому, которого на рынке называют основным акционером АСТ, и еще нескольким физлицам. Официально свои финансовые показатели АСТ не раскрывает.
ссылка: http://m.forbes.ru/article. php?id=82294

Клуб АСТ в АСКИ

НА ПРОШЛОЙ неделе открылся пресс-клуб издательства «АСТ». Первое заседание прошло в особняке Ассоциации книгоиздателей России (АСКИ) на Большой Никитской. Об издательских делах дюжине журналистов рассказывали председатель совета директоров группы компаний «АСТ» Яков Хелемский, финансовый директор «АСТ» и генеральный директор издательства «Астрель» Олег Бартенев, романистка Полина Дашкова и детский писатель Григорий Остер.
ссылка: http://exlibris.ng.ru/fakty/ 2001-10-25/7_klub.html

Петербургская сеть «Дом книги» озаботилась поиском инвесторов

Глава группы «АСТ» Яков Хелемский подтвердил, что заинтересован в приобретении ретейлера и участвует в переговорах. Долг сети перед «АСТ», по его словам, составляет около 20 миллионов рублей. Директор сети «Буквоед» Денис Котов утверждает, что знает, как можно решить проблему «Дома книги», но переговоры с ним пока не начались.
ссылка: http://www.interbookforum.com/ news/2261.aspx

Трудности перехода

Другой – Яков Хелемский, который сегодня является генеральным директором «АСТ», – работал инженером в НИИ, собирал книги, но однажды осознал, что бесполезно стоять ночами в очереди у книжного магазина в надежде утром купить новую книгу, которую привезли накануне вечером, – утром выяснялось, что книги уже закончились. Хелемский решил, что проще пойти работать в книжный магазин продавцом, что он в итоге и сделал. Так ему удалось собрать библиотеку, а потом это увлечение превратилось в бизнес.
ссылка: http://www.kadrovik.ru/ modules.php?

Вручена премия «Рукопись года»

В церемонии приняли участие специальные гости: глава издательской группы «АСТ» Яков Михайлович Хелемский, директор Санкт-Петербургского Дома книги Любовь Георгиевна Пасхина, обладательница Гран-при первого сезона премии «Рукопись года» Эля Хакимова, писатель и сценарист Андрей Кивинов, художник-иллюстратор Катя Матюшкина, заместитель директора Государственного музея «Исаакиевский собор» Ирада Вовненко.
ссылка:

Русский советский поэт, прозаик, переводчик. Жизнь поэта, начавшаяся накануне Первой мировой войны, охватила целую эпоху, в которой уместился весь СССР. Его творческая деятельность в русской литературе продолжалась более 70 лет.

Яков Хелемский родился 18 (31) января 1914 года в городе Васильков Киевской области (Украина). Детство и раннюю юность провел в Киеве. В начале тридцатых годов переехал в Москву, работал в редакциях столичных газет.

Хелемский – поэт-фронтовик. Был военным журналистом, не понаслышке знавшим, что такое передовая. Участник Освободительного похода Красной армии в Западную Белоруссию в сентябре 1939 года, Советско-Финляндской войны 1939-1940 годов и Великой Отечественной войны. Перед Великой Отечественной работал в редакции "Комсомольской правды" и учился в ИФЛИ (Институте философии, литературы и истории), который из-за войны не окончил. Ушел на фронт добровольцем, хотя являлся белобилетником, и в качестве военного корреспондента прошел путь от Ельца до Кенигсберга. В самый тяжелый момент войны (1942) вступил в Коммунистическую партию.

Яков Хелемский печатался с 1931 года и как поэт, и как прозаик. Первая книга его рассказов «Летучая арка» появилась в 1934 году, первый поэтический сборник “По Орловской земле” - в военном 1944 году. С 1945 года Хелемский – член Союза писателей СССР, впоследствии – член редколлегии журнала «Знамя»

В дальнейшем поэт выпустил выпустил около 20 лирических сборников: В пути (1948); Встречи друзей (1955); Ветераны (1957); Там, где ты прошел (1957); Середина лета (1960); Улица Луны (1964); Неприкосновенный запас (1965); Вторая половина дня (1967); Лирика (1968); Листва (1972); Из года в год (1973); Избранные стихотворения (1974); Четвертая ступень (1977); В начале седьмого... (1981); Избранное (1983); Поздние беседы (1986); Тревожная тетрадь (1996); В половине девятого (2000); «Московское произношение» (2002). Стихи и переводы Хелемского печатались в журналах «Знамя», «Юность», «Новый мир», «Арион».

Яков Хелемский - автор многих популярных песен. Среди них - «Когда поет далекий друг», «Пани Варшава», «Как делишки, старик», «Это вам, романтики», «Под нашими спортивными знаменами» и другие. Мелодии песен на слова Хелемского сочиняли Борис Мокроусов, Матвей Блантер, Вано Мурадели, Эдуард Колмановский, Ян Френкель, Оскар Фельцман. Большинство его песен исполнил Марк Бернес.

"Когда поёт далёкий друг " - лирическая песня: посвящение французскому актеру и певцу Иву Монтану. Написана поэтом Яковом Хелемским и известным советским композитором Борисом Мокроусовым в 1956 году (год гастролей Ива Монтана в СССР) по просьбе исполнителя песен и киноактера Марка Бернеса. Была очень популярна в 50-е годы. Впоследствии Ив Монтан также исполнял с французским текстом мокроусовскую мелодию. Подробно об истории создания песни написано в книге «Марк Бернес. Статьи. Воспоминания о М. Н. Бернесе. Составитель Л. М. Бернес-Бодрова.»

Яков Александрович много переводил на русский язык поэтов Украины, Польши и, особенно, Белоруссии (сборники: Перевожу стихи товарища. Страницы белорусской поэзии. Минск, 1962; Ключ. Страницы белорусской лирики. Минск, 1968; Четыре мастера. П.Бровка, М.Танк, А.Кулешов, П.Панченко. Минск, 1984; Из речи в речь. М., “Сов. Россия”, 1987, и другие). В 1988 году в Минске Хелемский опубликовал книгу «Чистота звучания. Книга о белорусской поэзии и ее друзьях».

Хелемский-прозаик – автор книг: Все на одной планете (в соавторстве с Р.Бершадским, 1965); На темной ели звонкая свирель (1971); За холмами – Гренада... Публицистическая повесть (1977). В конце жизни работал над воспоминаниями.

По воспоминаниям знавших Якова Александровича, «его отличала удивительная, просто из девятнадцатого века интеллигентность», что чувствуется при чтении его лирики. О том, как требовательно подходил поэт к своему поэтическому творчеству, говорят и даты под стихами, нередки случаи, когда начало и окончание сочинения стихотворения разделены двадцатью и более годами.

Яков Хелемский работал до самого конца своей почти девяностолетней жизни. Ухудшалось здоровье, уходили из жизни близкие, почти не осталось ровесников, но его неизменная пишущая машинка «Эрика», реликт прошлого, продолжала стучать

Поэт награжден орденом Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны 2-й степени, орденами “Знак Почета” (1960), Дружбы народов (1984) и медалями. Удостоен званий Лауреата Государственной премии БССР имени Якуба Коласа (1980) и Заслуженного деятеля культуры БССР (1968).

Яков Александрович Хелемский скончался в Москве 6 сентября 2003 года. Похоронен на новом Донском кладбище (колумбарий 18, подвальный этаж, зал 15).

Две судьбы

ШТУДИИ

Яков ХЕЛЕМСКИЙ

Две судьбы

Е сенин в своём «Железном Миргороде» писал: “Мать честная! До чего же бездарны поэмы Маяковского об Америке! Разве можно выразить эту гранитную и железную мощь словами? Это песня без слов”.

Недавно, перечитывая знакомые строки, я вдруг озадачился: Есенин побывал с Дункан в Штатах в 1922–1923 годах, а Маяковский совершил заокеанское путешествие в двадцать пятом. О каких его “бездарных” поэмах идёт речь? Стал обзванивать друзей, и мне напомнили, что ведь в поэме «150.000.000.», завершённой в двадцатом, есть главы, где Владимир Владимирович, ещё не бывавший в Америке, вовсю честит эту страну и её президента Вильсона. Вот что имел в виду Есенин.

Что же касается невозможности выразить словами “гранитную и железную мощь”, Сергей Александрович всё же попытался сделать это, правда, не в стихах, а в прозе, и, надо сказать, небезуспешно. Многое в «Железном Миргороде» не устарело и сегодня.

Нет, он не был в безоговорочном восторге от увиденного, о чём свидетельствует блистательно найденное название. Но в его записях начисто отсутствуют “советская собственная гордость” и заданность смотреть на “буржуев” свысока.

Есенинские наблюдения разноречивы, порой весьма прозорливы, уважение соседствует в них с иронией. Отдавая должное техническому совершенству и внешней цивилизованности Штатов, поэт с невольной горечью вспоминает о нашей отсталости, причём судит о ней здраво, а иногда и беспощадно: “На наших улицах слишком темно, чтобы понять, что такое электрический свет Бродвея. Мы привыкли жить при свете луны, жечь свечи перед иконами, но не перед человеком”.

Разрядка в конце фразы моя. Как по-своему образно сказано здесь об исконном обычае чтить святых, боготворить абстрактное понятие “народ”, но не ставить свечку перед реальной личностью, пренебрегая её потребностями и правами. Как современно это звучит!

Однако в «Железном Миргороде» есть строки, где Есенин абсолютно сходится с Маяковским. Вспомним стихотворение «Бруклинский мост», где Владимир Владимирович, уже повидавший заокеанское громадьё, воздаёт должное конструкторскому гению американцев: “Если придёт окончание света, планету хаос разделает в лоск, и только один останется этот над пылью гибели вздыбленный мост, то, как из косточек тоньше иголок тучнеют в музее стоящие ящеры, так с этим мостом столетий геолог сумел воссоздать бы дни настоящие... Смотрю, как в поезд глядит эскимос, впиваюсь, как в ухо впивается клещ. Бруклинский мост... Да... Это – вещь”.

А вот несколько фраз из есенинского очерка: “Если взглянуть на ту беспощадную мощь железобетона, на повисший между двумя городами Бруклинский мост, высота которого равняется высоте двадцатиэтажных домов, всё же никому не будет жаль, что дикий Гайавата не охотится здесь за оленем”.

Крестьянский сын и убеждённый урбанист написали почти одно и то же. Но это не помешало Есенину высказать своё мнение о внутренней сути жителей Штатов, лишённых, по его мнению, душевности и каких бы то ни было раздумий: “Владычество доллара съело в них всё стремление к каким-либо сложным вопросам. Американец, погружённый в «buisness», остального знать не желает”.

По сути дела, то же самое повторяет Сергей Александрович в письме сестре Екатерине. С добавлением, что на искусство этим делягам “начихать. Разве что Мюзик-холл”. (Если в последней фразе “мюзик-холл” заменить современными выражениями: “попса”, “ток-шоу”, многое напомнит о том, что нынче наблюдается у нас.)

Настроения у Есенина быстро меняются. После строк о бездушии американцев возникают совершенно иные рассуждения. В письме Мариенгофу читаем: “...На кой чёрт нужна людям эта душа, которую у нас в России пудами меряют. Совершенно лишняя штука – эта душа в грязных валенках, с грязными волосами. С грустью, с испугом, но я уже начинаю говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, это так же непристойно, как расстёгнутые брюки”.

И вдруг снова поэт перекликается с Маяковским. Так же пронзительно, как строки: “Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли – Москва”, воспринимается есенинское письмо, адресованное чуть позже тому же Мариенгофу: “Лучше всего, что я видел в этом мире, это всё-таки Москва. Ты сейчас, вероятно, спишь, когда я пишу это письмо к тебе. Потому что в России сейчас ночь. А здесь – день. Вижу милую, остывшую твою железную печку, тебя, прикрытого шубой.
Бог мой, лучше было есть глазами плавающий дым, чем быть здесь”.

Н о отвлечёмся от американских впечатлений. Поразмышляем о сосуществовании двух больших поэтов в тогдашней литературе. Они, такие разные, появились почти одновременно, словно по велению свыше. Не будь их, русская словесность десятых–двадцатых годов выглядела бы намного беднее.

Что ни говори, а Есенин и Маяковский знали цену друг другу. И вражды, по сути дела, между ними не существовало. Они были настолько самодостаточны и популярны, что серьёзной ревности или зависти возникнуть не могло. Порой происходил обмен взаимными уколами, адресованными устно или печатно, но это диктовалось не столько личными, сколько групповыми интересами.

Вероятно, запомнив есенинский выпад в «Железном Миргороде», Маяковский в своём знаменитом монологе, произнесённом перед пушкинским памятником, перечисляя своих собратьев по перу, не преминул сказать и такое: “Вот Есенин, мужиковствующих свора. Смех! Корова в перчатках лаечных. Раз послушаешь... Это ведь из хора! Балалаечник!”

Скорее, остриё этого пренебрежительного высказывания направлено на “мужиковствующих свору”.

Это подтверждается более поздним признанием Владимира Владимировича: “Мы ругались с Есениным часто, кроя его, главным образом, за разросшийся вокруг имажинизм”. Раздражал не он, претило окружение. “...Я встречался с Есениным несколько раз, встречи были элегическими, без малейших раздоров... В последнее время у Есенина появилась даже какая-то явная симпатия к нам (лефовцам), он шёл к Асееву, звонил по телефону мне, иногда просто старался попадаться”.

Нужны ли комментарии?

Скажу больше, при всей их несхожести, житейской и творческой, несложно обнаружить у них общие черты.
Во-первых, влияние, оказываемое ими на читателей, массовый интерес к ним, споры вокруг них. Задолго до Евтушенко они имели право сказать: “Поэт в России больше, чем поэт”.

Во-вторых, тяга Есенина к лефовцам не вызывает удивления. Она ведь давала себя знать и в раннюю пору.

“Звери, звери, приидите ко мне в чашки рук моих злобу выплакать! Не пора ль перестать луне в небесах облака лакать? <...> Если голод с разрушенных стен вцепится в мои волоса, – половину ноги моей сам съем, половину отдам вам высасывать”.

“Я нарочно иду нечёсаным, с головой, как керосиновая лампа, на плечах. Ваших душ безлиственную осень мне нравится в потёмках освещать”.

Давайте разобьём эти агрессивные тирады лесенкой или выстроим столбиком – чем не начинающий Маяковский?

А это Есенин. Первые строфы из стихотворения «Кобыльи корабли» (1919), кстати, проиллюстрированного другом поэта художником Якуловым. Вторая выдержка из «Исповеди хулигана» (1920).

Читаем дальше: “До Египта раскорячу ноги, раскую с вас подковы мук... В оба полюса снежнорогие вопьюся клещами рук. Коленом придавлю экватор и, под бури и вихря плач, пополам нашу землю-матерь разломлю, как златой калач” («Инония», 1918).

“Полно кротостью мордищ праздниться, любо ль, не любо ль – знай бери. Хорошо, когда сумерки дразнятся и всыпают вам в толстые задницы окровавленный веник зари” («Сорокоуст», 1920). Чувствуете явное увлечение будетлянами?

Об этих совпадениях из парижского далёка высказался Георгий Адамович: “Блоковское влияние признают в Есенине все, влияние Маяковского как будто не замечается... Неверно, исторически и объективно, видеть в рифмованной ругани Есенина нечто его личное. Это в нём кричит Маяковский”.

А у нас, на родине, Иван Никанорович Розанов удивлённо заметил, что “поэт из народа” подражает Маяковскому.

Подражание? Только ли? Здесь и родство темпераментов, выражавшееся иногда и в манере чтения своих стихов. Вспомним знаменитую запись чтения «Пугачёва» (“Проведите, проведите меня к нему!”).

Есть и другие грани этого родства.

Известна строфа Маяковского, им опровергнутая, однако навсегда оставшаяся в нашей памяти как свидетельство его ранимости: “Я хочу быть понят моей страной. А не буду понят, что ж, по родной стороне пройду стороной, как проходит косой дождь”.

Мог такое написать Есенин? Конечно, мог. Вспомним хотя бы такие его строки: “Разберёмся во всём, что видели, что случалось, что сталось в стране, и простим, где нас горько обидели по чужой и по нашей вине”.

В лирических откровениях обоих поэтов слышится трагизм, звучит, иногда громко высказанная, иногда приглушённая, обида.

П осле смерти Есенина высказывались многие суждения о том, что привело поэта к столь жестокому концу. Одни всё сводили к пьянке и богемному образу жизни, другие судачили об отрыве от жизни народа (!). Много лет спустя возникли вздорные, притом дурно пахнущие измышления о том, что поэт был убит, хотя существует его предсмертное восьмистишие.

Появилось в ту пору множество траурных стихов. Пожалуй, эти рифмованные некрологи не все теперь помнят.

Зато поэтический реквием, созданный Маяковским, до сих пор звучит сильно и скорбно. Перечитывая это стихотворение, так и чувствуешь, что у автора “в горле горе комом”: “Навсегда теперь язык в зубах затворится. Тяжело и неуместно разводить мистерии. У народа, у языкотворца умер звонкий забулдыга подмастерье. И несут стихов заупокойный лом”.

Владимир Владимирович осуждал не только поспешные стихи, но и пуританские заявления иных критиков, пародируя их мнение: “Заменить бы вам богему классом, класс влиял на вас и не было бы драк. Ну, а класс-то жажду заливает квасом? Класс он тоже выпить не дурак”.

Печаль, нежность и, конечно, полемика: “Лучше уж от водки помереть, чем от скуки”. Что ни строка – афоризм.

Стоит перечитать и статью Маяковского «Как делать стихи». Она ведь вся посвящена тому, как писалось посмертное посвящение Есенину. Эта вещь хорошо известна, поэтому хочу обратить внимание лишь на те её строки, где объясняется, почему изменены два слова в первой строфе, ибо эта замена свидетельствует о высокой душевной чуткости, казалось бы, неожиданной для Маяковского, привыкшего высказываться резко и напрямую.

Речь идёт о начальном варианте строки: “Ни аванса Вам, ни бабы, ни пивной”. Владимир Владимирович пишет: “Урезать надо: «ни бабы». Почему? Потому что эти бабы живы. Называть их так, когда с большой нежностью им посвящено большинство есенинской лирики, – бестактно. Потому и фальшиво, потому и не звучит”.

Святые слова!

Как же низко пала нравственность, если после смерти самого Маяковского на женщин, которых он любил, выливались ушаты грязи. И прежде всего доставалось, конечно, Лиле Брик. Но к этому мы ещё вернёмся.

М ного всякого было написано в связи с уходом Владимира Владимировича. Некоторые объяснения произошедшего звучали убедительно: болезненное состояние, равнодушие коллег к выставке «20 лет работы», общая усталость, разрыв с лефовцами и никчёмное вступление в РАПП, признание поэта – “любовная лодка разбилась о быт”, наконец, отказ в парижской визе.

Тем не менее много лет спустя, как и в случае с Есениным, нашлись провокаторы, которые выдвинули версию об убийстве. Опять же, несмотря на много раз публиковавшуюся предсмертную записку поэта, прозвучавшую как гениальная концовка его творческого присутствия в этом противоречивом мире. На краю жизни поэту не изменила ирония. Чего стоит примечание к просьбе не сплетничать – “покойник этого не любил”. Не всем заметная, но поразительная щепетильность. Каламбур “инцидент исперчен” принадлежал острослову Арго. И, чтобы не быть посмертно обвинённым в плагиате, Маяковский уточняет: “Как говорят...” Наконец, в этом кратком послании, не боясь возможного злословия, в состав своей семьи поэт включает Лилю Брик и Веронику Полонскую. Причём Лиля Юрьевна возглавляет этот список. Брошен вызов обывателям, пуританам, недругам.

Н е так давно, в 1999 году, благодаря издательству «Деком» (Нижний Новгород) увидела свет рукопись Василия Абгаровича Катаняна, близкого друга Маяковского, давнего исследователя его творчества, наконец, спутника поздних лет Лили Юрьевны. Рукопись пролежала на полке четверть века (!). Называется книга «Распечатанная бутылка». Из океана забывчивости и равнодушия извлечён и откупорен сосуд, содержащий много бесценных подробностей и вдумчивых наблюдений, неизвестных ранее документов. Особенно значителен раздел «Мрачная хроника», а в нём выделяется глава «Операция “Огонёк”», повествующая о гнусной серии клеветнических статей, опубликованных в конце шестидесятых на страницах софроновского журнала.

Эти наветы вызвали возмущение многих известных деятелей культуры. Катанян приводит протестующие письма К.Симонова, И.Андроникова, С.Кирсанова, Б.Слуцкого в секретариат Союза писателей, в «Известия», в тогдашние руководящие инстанции. Результат? Либо ни слова в ответ, либо уклончивые отписки. Клеветники остались безнаказанными, полемику с ними сочли “нецелесообразной”.

В книгу включена статья Эльзы Триоле, напечатанная в парижской газете «Les Lettres franзaises», изобличавшая бессовестную ложь, злобные поклёпы на Лилю Брик. Эта убедительная отповедь сообщила, помимо всего прочего, одну важную подробность. Кляузники распространили миф о том, что в парижской визе поэту отказали по причине активных усилий Лили Юрьевны, ревновавшей Маяковского к Татьяне Яковлевой и опасавшейся, что он останется во Франции.

“Сейчас я скажу вам, почему Маяковскому не дали визы, – писала Триоле. – Её не дали потому, что он её не просил. А если бы и просил о ней, то позднее отказался бы от этой просьбы”.
Оказывается, к тому времени Яковлева собралась выходить замуж, и Владимиру Владимировичу об этом стало известно.

Конечно, статья в наших газетах не появилась. Но правоту Эльзы Триоле подтвердили позднейшие разыскания.

Василий Васильевич Катанян, подготовивший к изданию рукопись и прокомментировавший её, сообщает в одном из своих примечаний: “...Журналист В.Скорятин, проведший в девяностые годы тщательные раскопки в лубянских и наркоминдельских архивах, доказал, что за выездной визой поэт не обращался. Маяковский понимал, что Яковлева не поедет с ним в СССР, а стать невозвращенцем он не собирался, – как бы он ни был увлечён Татьяной, он понимал, что без языка он за границей – никто”.

С амое грустное, что вмешательство в личную жизнь корифеев стиха продолжалось и в дальнейшие годы. Здесь уместно вспомнить и другое, тоже непристойное вторжение в отношения Бориса Пастернака с Ольгой Ивинской. Не будем утверждать святость этой красавицы, но она была дорога Борису Леонидовичу. А её пребывание в лагерях и выдвигавшиеся против неё обвинения в связи с публикацией «Доктора Живаго» прежде всего были нацелены на то, чтобы устрашить Пастернака и укоротить его жизнь.

Но независимо от всего никто не имел права унижать в печати женщину, благодаря которой были созданы такие лирические шедевры, как «Зимняя ночь», «Хмель», «Осень», «Ева», «Без названия», «Лето в городе».

Предвидя нападки и оскорбления, Борис Леонидович писал в «Свидании»: “Но кто мы и откуда, когда от всех тех лет остались пересуды, а нас на свете нет”.

Здесь придётся кстати и другое высказывание Пастернака в прозе, касающееся уже Натальи Николаевны Гончаровой. Ведь даже ей в разное время адресовались колкости мемуаристами и пушкиноведами.

“Мне всегда казалось, – писал по этому поводу Борис Леонидович, – что я перестал бы понимать Пушкина, если бы допустил, что он нуждается в нашем понимании больше, чем в Наталье Николаевне”.

Нам остаётся лишь учиться у классиков нравственной чистоплотности. Особенно в наши дни, когда компромат вошёл в силу, а репортёрская бесцеремонность не знает предела.

Н о вернёмся к причинам драматического ухода Маяковского. Тем, кто не в состоянии разобраться в одной из них, может быть, главной, советую обратиться к содержательной, тоже с большим опозданием дошедшей до нас книге Юрия Анненкова «Дневник моих встреч» с многозначительным подзаголовком «Цикл трагедий».
Анненков – яркий художник, создавший портретную галерею выдающихся деятелей русской культуры, оказался также одарённым и объективным мемуаристом.

Эмигрировавший из России, активно отвергавший советскую действительность, лишившую его родины, он, казалось бы, должен был резко осуждать Маяковского, наступившего на горло своему таланту во имя порочных идей. Но, ценя творческие возможности великого поэта, покорённый его личностью, он во время приездов Владимира Владимировича во Францию дружески общался с ним. Вот что писал Анненков об этих встречах: “Чувство дружбы и уважения к Маяковскому до сих пор живо во мне. Я никогда не скажу о нём ничего дурного. Но мне неизбежно придётся говорить о его трагической судьбе, судьбе поэта в Советском Союзе”.

Вот что сказано о Маяковском его последних лет. Поэт понял, по словам художника, “что можно быть «чистокровным коммунистом», но одновременно совершенно разойтись с «Коммунистической партией» и остаться в беспомощном одиночестве”.

Свидетельство тому «Клоп» и «Баня» – сатиры на существовавшую реальность, попытки сказать о том, что программируемый идеал искажён бюрократами, использующими власть для личных благ. «Клоп», ярко поставленный Мейерхольдом, был вскорости изъят из репертуара. Желание Всеволода Эмильевича возобновить спектакль в 1936 году окончилось неудачей. «Баня», ещё более противопартийная, показанная впервые 19 марта 1930 года (за месяц до самоубийства), была разругана и тоже вскоре запрещена.

Прочитаем строки Анненкова о последней встрече с Маяковским в Ницце, в 1929 году, строки, которые невозможно читать без глубокого сострадания: “Мы зашли в уютный ресторанчик около пляжа. Несмотря на скромный вид этого трактирчика, буйябез был замечательный. Мы болтали, как всегда, понемногу обо всём и, конечно, о Советском Союзе. Маяковский между прочим спросил меня, когда же я, наконец, вернусь в Москву? Я ответил, что больше об этом не думаю, так как хочу остаться художником. Маяковский хлопнул меня по плечу и, сразу помрачнев, произнёс охрипшим голосом:

– А я возвращаюсь... так как я уже перестал быть поэтом.

– Теперь я... чиновник.

Служанка ресторана, напуганная рыданиями, подбежала:

– Что такое? Что происходит?

Маяковский обернулся к ней и, жёстко улыбнувшись, ответил по-русски:

– Ничего, ничего... Я просто подавился косточкой.

Покидая ресторан, мы пожали друг другу руки:

–Увидимся в Париже.

–В Париже.

Маяковский пошёл к своему отелю, я – к моему. С тех пор я больше никогда не видел Маяковского”.

П амяти Владимира Владимировича, как и Есенина, посвящено множество стихов. Среди авторов находим высокие имена.

Я выбрал из этого потока три стихотворения, отличающиеся тем, что они обращены к обоим поэтам. Хочется завершить выдержками из этих двойных посвящений предлагаемые мной страницы. Авторы стихов весьма несхожи и по манере письма, и по особенностям пройденного пути, но каждый из них проникновенно поделился своей любовью и скорбью.

Марина Цветаева, как известно, тоже добровольно ушла из жизни при стечении невыносимых обстоятельств. Но так же, как Маяковский в своё время укорял Есенина в неожиданном самоубийстве, так и Марина Ивановна, хоть и с пониманием отнеслась к происшедшему, всё же высказала своё: “Негоже!” Возник страстный и сбивчивый диалог. Прислушаемся ещё раз к этим прерывистым строчкам, к этому импульсивному ритму: “Советским вельможей при полном Синоде:

«– Здорово, Серёжа!

– Здорово, Володя!

– Умаялся?

– Малость.

– По общим?

– По личным.

– Стрелялось?

– Привычно.

– Горелось?

– Отлично.

– Так, стало быть, пожил?

– Пасс в некoтором роде...

– Негоже, Серёжа!

– Негоже, Володя! А помнишь, как матом во весь свой эстрадный басище – меня-то обкладывал?

– Ладно уж...

– Вот те и шлюпка, любовная лодка! Ужель из-за юбки?

– Хужей из-за водки. Опухшая рожа с тех пор и на взводе? – Негоже, Серёжа.

– Негоже, Володя... А что на Рассее – на матушке?

– То есть где?

– В Эсэсэсэре что нового?

– Строят... Мост новый заложен. Да смыт половодьем. Всё то же, Серёжа!

– Всё то же, Володя!»”

Краток, афористичен, сердечен Константин Ваншенкин – поэт поколения тоже трагического, почти целиком уничтоженного на фронте: “Поля с цветущими хлебами и улиц каменный простор... Их часто сталкивали лбами и сталкивают до сих пор. Небрежно бьют одним другого. И с радостью – наоборот. А их сияющее слово неувядаемо живёт. Один – коса звенит издревле. Другой – цеха гремят вдали. Они, как город и деревня, быть друг без друга не могли”.

Ярослав Смеляков, чья участь была безжалостна и противоречива, полна удач и заблуждений, исчезновений и возвратов, после войны, плена и очередного пребывания в катакомбах Гулага, написал простые и безутешные строки: “Были давно два певца у нас. Голос свирели и трубный глас... Над Ленинградом метёт метель. В номере тесном молчит свирель. В окнах московских блестит апрель. Пуля нагана попала в цель. Тускло и строго блестит глазет. Кровью намокли листы газет... Благоговея, открыть тома. Между обложками – свет и тьма...”

В этих, столь различно звучащих отрывках, на мой взгляд, отражено то, о чём я постарался сказать в своём очерке. Перед нами две славные и жестокие судьбы, две открытые души, два поэта, незыблемо вошедшие не только в литературную, но и во всеобщую историю нашей сверхбурной современности.

Яков Александрович (Айзикович) Хелемский (1914 - 2003) - советский, российский поэт, прозаик, переводчик. Член ВКП(б) с 1939 года.

Биография

Родился 18 (31 января) 1914 года в Василькове (ныне Киевская область, Украина). Автор многих популярных песен. Среди них - «Когда поёт далекий друг», «Пани Варшава», «Как делишки, старик», «Это вам, романтики», «Под нашими спортивными знаменами».

Музыку к песням на стихи Я. Хелемского писали известные композиторы: М. И. Блантер, В. И. Мурадели, Б. А. Мокроусов, Э. С. Колмановский, Я. А. Френкель, О. Б. Фельцман. Большинство его песен исполнил М. Н. Бернес.

В годы Великой Отечественной войны был корреспондентом фронтовых газет «На разгром врага», «Суворовец». Член СП СССР (1945). Член МОСП.

Скончался в Москве 6 сентября 2003 года. Похоронен на новом Донском кладбище (колумбарий 18).

Семья

Сын - Александр Хелемский (1943) - учёный математик, доктор физико-математических наук, продвинутый любитель истории Британии.

Награды и премии

• орден Красной Звезды (18.8.1942)
• два ордена Отечественной войны II степени (9.6.1945; 6.4.1985)
• орден «Знак Почёта» (1960)
• орден Дружбы народов (1984)
• медали
• Государственная премия БССР имени Я. Коласа (1980)
• заслуженный деятель культуры БССР (1968)

Произведения

Поэзия

• По Орловской земле: Стихи. М., 1944
• В пути: Стихи. М., 1948
• Встречи друзей: Стихи. М., 1955
• Ветераны: Сборник стихотворений. М., 1957
• Там, где ты прошел: Сборник стихотворений. М., 1957
• Середина лета: Стихи. М., 1960
• Улица Луны: Стихи. М., 1964
• Неприкосновенный запас: Стихи. М., 1965
• Вторая половина дня: Сборник стихотворений. М., 1967
• Лирика. М., 1968
• Листва: Стихи. М., 1972
• Из года в год. Минск, 1973
• Избранные стихотворения. М., 1974
• Четвертая ступень: Сборник стихотворений. М., 1977 (Книга стихов)
• В начале седьмого…: Сборник стихотворений. М., 1981
• Избранное. М., 1983
• Поздние беседы: Книга лирики. М., 1986

Проза

• Все на одной планете. М., 1965. В соавторстве с Р.Бершадским
• На темной ели звонкая свирель. М., 1971
• За холмами Гренада… М., 1977
• Три года разницы. Документальная повесть о Викторе Некрасове. Журнал «Радуга» (Киев), 2002, № 10, стр. 99-142

Переводы

• Кулешов А. А. Грозная пуща. М.. 1956 (Библиотека «Огонек»; № 29-30)
• Танк М. Стихи с дороги. М.. 1958
• Танк М. Восток зарей пылает. М., 1959
• Бровка П. А дни идут…М., 1961
• Перевожу стихи товарища. Минск, 1962
• Кулешов А. А. Новая книга. М., 1964
• Ключ: Страницы белорусской лирики. Минск, 1968
• Бровка П. Шаги. М., 1975 (Библиотека «Огонек»; № 39)
• Бровка П. Ты - моя пчелка. Минск, 1976
• Танк М. Нарочанские сосны. Минск, 1977 (Книга новых стихов)
• Четыре мастера: П. Бровка, М. Танк, А. Кулешов, П. Панченко. Минск, 1984 (Книга переводчика)