Епископ вениамин милов. Епископ Вениамин (Милов) Епископ вениамин милов
«Господь да сохранит Вас для неба»
Епископ Вениамин (Милов) и его письма из ссылки семье протоиерея Тихона Пелиха
«Наш святой»
2 августа к могиле владыки Вениамина (Милова), епископа Саратовского и Балашовского, на старом Воскресенском кладбище Саратова приходит множество людей - это день его кончины. Владыка отошел ко Господу в память пророка Божия Илии в 1955 году. С тех пор и до сего дня людской поток к его могиле не иссякает, народная любовь к нему огромна. Можно утверждать, что на Саратовской земле это самый почитаемый подвижник.
Сам этот факт удивителен. Владыка находился на Саратовской кафедре всего несколько месяцев - с февраля по август 1955 года. Многие не знают подробностей его жизни просто потому, что до недавнего времени книги владыки были малодоступны (некоторые научные труды были опубликованы в конце ХХ века; дневники и письма, вышедшие впервые в издательстве Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, не переиздавались с конца 1990-х ). Осталось очень мало людей, которые знали владыку лично. Однако уже несколько поколений верующих саратовцев приходит к месту его упокоения с твердым убеждением: «Здесь лежит наш святой».
Тем же, кто познакомился с книгами владыки Вениамина, совершенно очевидно: перед нами - личность удивительного масштаба. Исповедник, который принял жестокие страдания за веру и научился при этом жить в непрестанном благодарении за все, что случалось в его жизни. Монах, молитвенник и аскет, вырванный насильно из монастырской жизни, но навсегда сохранивший преданность Богу, Церкви и верность своим монашеским обетам. Богослов, в сердце которого жила «пламенная, снедающая душу жажда богопознания», способный передать христианам учение Православной Церкви сквозь призму личного духовного опыта…
Коротко о его биографии.
Виктор Дмитриевич Милов родился 8 (21) июля 1897 года в Оренбурге, в семье священника. Учился в Яранском духовном училище, Вятской духовной семинарии. В 1916 году поступил в Казанскую духовную академию, где находился под духовным влиянием инспектора академии архимандрита Гурия (Степанова) . Учеба в академии была прервана Октябрьским переворотом.
7 апреля 1920 года владыкой Гурием, к тому времени епископом Алатырским, был пострижен в монашество в московском Даниловом монастыре с именем в честь священномученика Вениамина Персидского. 12 апреля того же года был рукоположен во иеродиакона, 8 октября - во иеромонаха.
В 1920-1922 годах учился в Высшей богословской школе при Даниловом монастыре, где в то время преподавали профессора ликвидированной новой властью Московской духовной академии. В 1922 году был удостоен степени кандидата богословия за сочинение «Жизнь и учение преподобного Григория Синаита». В апреле 1923 года возведен в сан архимандрита, назначен наместником московского в честь Покрова Пресвятой Богородицы мужского монастыря.
28 октября 1929 года архимандрит Вениамин был арестован и приговорен к трехлетнему заключению, которое отбывал в лагере в районе Медвежьегорска. Формальным поводом к аресту послужило обвинение в обучении детей Закону Божию в Покровском монастыре.
После освобождения с июля 1932 года по июнь 1938-го служил сверхштатным священником в храме великомученика Никиты во Владимире. 15 июня 1938 года вновь был арестован: ему ставилось в вину «участие в антисоветской организации». В документах о реабилитации указано, что на его допросах применялись «запрещенные методы ведения следствия», то есть пытки. Наказание архимандрит Вениамин отбывал в Устьвымлаге.
После освобождения в июле 1946 года он вступил в братство Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Преподавал во вновь открывшихся духовных школах апологетику, пастырское богословие, догматику и литургику. 14 июля 1948 года защитил магистерскую диссертацию «Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви». В 1948 году был утвержден в звании профессора, назначен инспектором МДА.
«Я хотел бы жить и умереть в Лавре», - говорил близким отец Вениамин. Однако этому желанию его сердца не суждено было исполниться. 10 февраля 1949 года он вновь был арестован и без суда и следствия, по материалам предыдущего следственного дела, выслан на поселение в Казахстан. Первые полтора года жил в колхозе близ села Байкадам, затем получил разрешение на переезд в город Джамбул, где до сентября 1954 года служил псаломщиком, регентом, затем священником в Успенской церкви.
Именно к этому времени относятся его удивительно глубокие и искренние письма из ссылки, адресованные семье Пелихов - отцу Тихону (он стал одним из самых известных и любимых духовников советского времени), матушке Татьяне Борисовне и их детям Кате и Сереже.
«Эти письма сохранились чудом»
Пожелтевшая от времени почтовая карточка, строки, выведенные выцветшим химическим карандашом: «куда» - город Загорск, Полевая улица; «кому» - Пелих Екатерине Тихоновне. Адресату было в то время 11 лет… В декабре 2008 года мы встретились с Екатериной Тихоновной в храме Спаса Преображения на Болвановке . «Это просто чудо, что они сохранились, - рассказала матушка Екатерина, перебирая письма владыки. - Получив письмо, мама переписывала его в обычную школьную тетрадь. В то время родители ждали чего угодно - и обысков, и арестов, поэтому мама спрятала оригиналы писем. Мы нашли их только после ее смерти в доме, где давно никто не жил».
Матушка Екатерина хорошо помнила первых насельников Лавры: «В основном старцы и среднего возраста, из лагерей. И такие они были измученные, истощенные… Мама пела в первом хоре Лавры. И она, и ее друзья принимали самое активное участие в жизни монахов: обеспечивали и одеждой, и пищей, ведь в монастыре пока еще ничего не было налажено. И вот, как тогда говорили, “новый батюшка появился”: высокий, худой, совершенно истощенный. Его облик очень живо сохранился в моей памяти. Вскоре мы узнали, как его зовут: архимандрит Вениамин. Видимо, мама первая из нас попала к нему на исповедь, и вскоре он стал духовником всей нашей семьи».
Арест архимандрита Вениамина в 1949 году был неожиданным для всех: «Конечно, горьким было это разлучение. Какое-то время мы ничего о нем не знали: где он, что он. Первое письмо из Казахстана мы получили спустя почти полгода». Семья Пелихов взяла на себя заботу о духовном отце в годы тяжелейшей для него казахской ссылки.
В своих письмах архимандрит Вениамин рассказывает о пережитом, о сложностях быта ссыльного, иногда просит о помощи. Но главное - это была единственно возможная для него беседа с близкими ему по духу и дорогими людьми. Как духовник, он отвечает на вопросы, дает советы, разъясняет недоумения. И многие из его советов и сегодня важны для всех, кто стремится к духовной жизни.
О близости Божией в горниле искушений
О своих скорбях и болезнях отец Вениамин писал очень коротко. Эту последнюю ссылку он переносил очень тяжело. Казались невыносимыми условия чуждого быта, давали о себе знать возраст и болезни. Но главной бедой была для него оторванность от Церкви, невозможность участия в Таинствах. Несмотря на это, порой он переживает чувство удивительной близости Божией и не перестает благодарить. Перечитаем фрагменты его писем того времени.
***
«Дорогие о Господе! Прежде всего радуюсь случаю написать Вам, хотя пишу в казахской юрте, сидя на земле. Теперь жнива и казахи кочуют, я, по обстоятельствам своего положения, вынужден участвовать в колхозной работе. Посылку Вашу получил. Горячо благодарю за теплое участие и память о мне. Письма Ваши читаю со всем сердечным вниманием и душой живу Вашими радостями и скорбями». (22 июля 1949 г.)
«Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]! Я пока до сентября продолжаю жить в грязной юрте и работаю до утомления ежедневного. С переходом в деревню буду просить Вашей хозяйственной опытности: нет ли возможности достать пачку сушеных овощей, чтобы класть в суп? У нас теперь, кроме пшеничной муки, ничего купить нельзя. Надо ухитряться готовить суп из муки. Привет о[тцу] Т[ихону] и благословение Божие призываю на всю Вашу семью…» (20 августа 1949 г.)
Мясо надобно солить едкой солью, чтобы не разлагалось. Я как раз нахожусь в рассоле. Даже при такой суровости быта душа частично разлагается вдали от Церкви. Что же было бы со мной при тихом образе жизни?
«Сейчас у нас разыгрался пыльный ураган. Я заблудился в поле, за два шага ничего не было видно. Зашел в чужой колхоз. От пыли чуть не ослеп.
В себе вижу тучу слабостей, недостатков и чувствую, как нужна человеку благодать Святого Духа и в то же время личное напряжение к добру и молитве. Погибать легко нравственно, но стоять в Боге мысленно и деятельно можно только при непрерывном личном напряжении. Хотя бы это было по инерции ума» . (1 октября 1949 г.)
«Сейчас распечатал Вашу посылку. Все просмотрел и хотя на несколько минут утешился в своем внутреннем мире. Благодарю за любовь совершенно родную, чуждую разбавленности себялюбием.
Дорогого о[тца] Тихона прочитал слова на бумажке, в которую была завернута просфора. Спаси его Христос! Как это все меня утешило!
Но утром на другой день действительность снова поставила меня лицом к лицу пред горем. Главное, знаете, что тяжело? Это всегдашняя скованность зависимостью от колхозного режима. Ежеминутно жди: вот-вот куда-нибудь пошлют. Заставят делать то, что тебе чуждо, например: чистить колодцы по вечерам, где-либо на холоде держать за поводья лошадь председателя кол[хо]за в то время, как он где-либо кушает и благодушествует. Необходимость вменять себя за ничто постоянно - нелегка. Выбраться из колхоза нет возможности. Предлагают, правда, торговать мясом в сельском ларьке… но это смешно. Какой я торговец?! Просвета не вижу впереди своего бытия… Пока кончаю писать. Спасибо Вам за все». (18 октября 1949 г.)
«Цели жизни своей при всей суете не забываю. Знаю, что лежит человеком едино умрети, потом же суд . Помню Христа, Живой Хлеб Жизни, и тоскую о пребывании в Нем. При множестве искушений не забываю, что счастье души зависит от пребывания в родной стихии открытым сердцем и от служения другим тем даром, каким Бог наделил. Без суеты трудно прожить, но когда Церковь помогает благодатно, суета не пагубна. Труднее жить вдали от Церкви и от родного окружения. Тогда искушения острее, сопротивляемость злу слабее. Где-то повелит Бог жить мне в будущем?..» (6 ноября 1949 г.)
«Внутренне глубоко верится, что Богу все возможно, что судьбы человеческие в руках Его и Он чудесно неожиданными путями силен избавить от бед. Каждый из нас ведом Богу, и Бог поразительно близок к человеку - так близок, что внемлет всякому слову молитвы его и с нежностью выше материнской утешает его. Поэтому уповаю, что и меня Он вернет к алтарю Своему, когда это будет мне полезно». (25 ноября 1949 г.)
«В горе своем за последний год одно только чувствую, что при тяжких переживаниях душа действительно имеет в Боге не только близкое Существо, не только единственного Отца, но и основу самого бытия. И когда накапливаются тяготы дня, при обращениях к Нему всегда чувствуется стояние пред Живым, внимающим Существом и всеблагостным Утешителем. И после обращений к Богу в жгучих печалях становится понятным, каким образом, когда “мы в Нем, Он в нас”, то есть тогда состояние молящегося похоже на настроение дитяти, покоящегося на груди матери». (16 января 1950 г.)
«За последнее время сильно чувствую необходимость готовиться к переходу “домой”, то есть к смерти. Сердце плохое, физическая ослабленность бесспорна. И в то же время очень ярко чувствую руку Божию над собой. Бог близок всегда к нам. Все слышит, всегда отвечает на молитвы не только сменой наших внутренних состояний, но и кризисами в наших внешних положениях. Почему Он попускает нам пребывать в горниле разных искушений, это мы узнаем после». (7 декабря 1950 г.)
О пастырском служении
В августе 1950 года архимандрит Вениамин получил разрешение поселиться в г. Джамбуле. Как только облегчились условия его жизни (ненамного, потому что он оставался ссыльным и в прямом смысле слова не имел, где приклонить голову), он приступил к научной работе, к интеллектуальным трудам, которые были для него насущной внутренней потребностью: начал составление русско-казахского словаря. В письмах этого времени он делится с батюшкой Тихоном замыслами новых богословских работ, расспрашивает его о жизни в Лавре, о храмах, где служит отец Тихон, много говорит о высоте пастырского служения, обязанностях священника, о сути христианской жизни.
***
«Наша церковная служба, совершаемая с полным благоговением, носит печать благодатности…Богобоязненный священнослужитель - носитель Духа Святаго.
Ведь что такое в человеке верующем страх Божий? Это - дыхание Св[ятого] Духа, облекающее и проницающее душу богобоязненную. Если же имеющий страх Божий допустит какую-либо вольность и нескромность, то он сразу чувствует отступление благодати Божией. Тогда и храм видится им только как “человеческое” помещение.
Еще хотелось высказать несколько мыслей по поводу молитвы нашей к Богу. Опыт жизни, знаете ли, приводит в конце концов к живому убеждению, что мы не только “ничто”, но без Бога - “пустое ничто”. В сердце человека, по крайней мере, теплое чувство благодарной любви к Богу должно быть неотступным. Все наши мысли, чувства, слова и действия должны истекать именно из такого чувства. А поскольку у нас подобное чувство является лишь временами, то мы - “развороченное ничто”, опустошенное от Бога. Потому необходимо пред началом всякого дня молиться Господу о том, чтобы Он положил печать силы Своей на все, что мы мыслим, говорим и делаем. Например, можно молиться такими словами: “Господи Боже! Даруй мне в наступающий день Твою силу и положи ее как печать на мой ум, сердце и волю. Даруй мне благодать обращения со всеми, чтобы я не огорчил Твою святую любовь своими грехами”. Подобная молитва должна быть первым криком больной и немощной души к Богу, первой молитвой о содействии свыше.
Вы сами постоянно чувствуете, как сила Божия при чтении Вами молитв приближается к Вам и как небесная стихия вторгается в Вашу душу. Отсюда сделайте вывод о том, как нам нужен Бог ежемгновенно - Бог сердца нашего, Бог всякого утешения и радости. Им и будем согреваться и оживотворяться. Этого блага желаю Вам так же, как и своей худости и ничтожеству.
«В личной нашей духовной жизни, знаете, чего недостает? Нет напряжения у нас к ношению помысла Иисусовой молитвы, нет осторожности в употреблении речи, мало понуждения себя прощать всех, пред всеми смиряться, мало боремся со своей нервностью и с привычкой механически молиться. Еще мы должны помнить, что исправляет человека - в ответ на его понуждения себя к добру - не человеческая воля, а Сам Господь Иисус Христос. Нам дана способность противиться борющим нас злым и другим помыслам и отвергать их, а исправляет наш характер Господь. Мы должны особенно беречься недружелюбия к кому бы то ни было. Удаляющийся от человека - удаляется от Бога. Мы спасаемся чрез доброе отношение к другим и чрез строгое отношение к себе благодатию Христовою.
Подвижники в разных св[ятых] местах учат нас открываться душевно пред Богом и помогают в том, а от Бога тогда незримо изливается дождь успокоительной и врачующей силы». (5 ноября 1953 г.)
Значительная часть писем будущего владыки адресована матушке Татьяне Борисовне: он отвечает на ее вопросы об устроении духовной и семейной жизни. И эти письма невероятно интересны, потому что благодаря им мы становимся свидетелями общения двух незаурядных людей. Поскольку имя протоиерея Тихона Пелиха сегодня хорошо известно, расскажем особо о его супруге.
Татьяна Борисовна Пелих (урожд. Мельникова) родилась в 1903 году в Варшаве, в дворянской семье. В гимназии в Царском Селе училась вместе с великими княжнами Марией и Анастасией. После революции Мельниковы переехали в Нижний Новгород, где в 1919 году Татьяна познакомилась с владыкой Петром (Зверевым) , который служил в Печерском монастыре. По его благословению Татьяна преподавала Закон Божий и церковное пение в монастырской воскресной школе для детей, исполняла секретарские обязанности. Под руководством владыки Петра она настолько основательно изучила церковный устав, что знала его наизусть и впоследствии помогала священникам, даже при отсутствии богослужебных книг. В эти же годы она выучила наизусть Евангелие от Марка и несколько канонов и акафистов. Позднее, в тюрьмах и ссылках, это очень помогало и ей, и окружавшим ее верующим людям. После ареста владыки Петра семья Мельниковых вернулась в Москву.
В 1921-1923 годах Татьяна - прихожанка храма Христа Спасителя в Москве, духовная дочь протопресвитера Александра Хотовицкого . Основным ее послушанием было носить письма и передачи духовным лицам - заключенным московских тюрем. После ареста отца Александра Татьяна стала духовной дочерью одного из известнейших старцев того времени - насельника Данилова монастыря архимандрита Георгия (Лаврова) . Вместе с ним в 1928 году она отправилась в ссылку в Киргизию, обеспечив старцу постоянный уход в последние годы его жизни. Кроме бытовых хлопот (добывать продукты, доить корову, печь хлеб, стирать и прочее) ей приходилось ежедневно исполнять дома весь суточный круг богослужения в качестве псаломщицы. Старец скончался в 1932 году - через несколько дней после освобождения.
25 января 1933 года в день своего ангела Татьяна была арестована. Несколько месяцев она и арестованные с ней друзья (по делу «контрреволюционной ячейки христианской молодежи») провели на Лубянке, затем в Бутырской тюрьме. В 1933-1935 годах Татьяна находилась в ссылке в Сиблаге. По возвращении обосновалась в Загорске.
«У моей мамы Татьяны Борисовны была удивительная жизнь, - рассказывала Екатерина Тихоновна. - В юности она не хотела замуж, просила отца Георгия о постриге. Он постригал почти всех, кто его просил об этом, а ей сказал: “Подожди, будешь матушкой”. И спустя много лет она стала матушкой - женой священника. После смерти отца Георгия ее духовником стал архимандрит Вениамин (Милов), после его смерти - архимандрит Афанасий (Сахаров) . Она искала духовного руководства, и Господь посылал ей духовников».
Матушка Татьяна Борисовна скончалась 1 июля 1983 года. Отец Тихон пережил свою супругу только на две недели…
***
«Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]! В распределении обязанностей по дому между Вами и о[тцом] Т[ихоном] Богом установлена пропорция: Ваш удел - хлопоты, Т[ихона] Т[ихоновича] - созерцание и книги. Поэтому Вам нужно искусство и хлопотать, и осторожно раздвигать налегающую на Вас паутину суеты. Здесь поможет Вам сама тонкая до щепетильности Ваша совесть. Она не даст Вам покоя, пока Вы не исполните своего долга пред душой своей. Когда чего не выходит доброго по Вашему желанию - восполняйте все сокрушением и будете помилованы». (3 марта 1950 г.)
«Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]! В расстройствах Ваших не унывайте. Характер нескоро переделывается. Тысячи сокрушений все же не остаются без плода. Непременно зерно добрых желаний у Вас прорастет и родится плод изменения. Как в дереве созревание плодов имеет место по истечении установленного Богом срока, так и в нас, болеющих о своем несовершенстве и немощах, плодоношение исправления происходит в срок, предвиденный Господом к нашей пользе». (26 января 1950 г.)
«Позвольте поприветствовать Вас с днем Ангела, хотя привет и запоздал. Самого наивысшего сокровища желаю Вам - углубления способности молиться. С этим приобретением все святое входит в душу. Это канал, по которому от Лозы, Христа Спасителя, движется в ветку души сок благодати. А благодать Божия есть сила всего доброго в нас, и помощь, и претворение добрых наших желаний в дела». (3 февраля 1950 г.)
«Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]! Что-то последние Ваши письма минорны. Болезни, неустроенность дома, заботы о детях как бы ни трогали Вас остро, при всем том Церковь Божия , [как] родная мать, всегда Вас окрылит токами благодати . Самое главное в Вас цело - вера глубокая, с помощью ее все наносное преодолеется благодатию Святого Духа. Этого я желаю Вам». (14 июля 1950 г.)
«Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна], а Ваши боли душевные о недочетах в отношении к Богу покрывайте сокрушением сердца. Тогда Всемилостивый Бог простит за все и убелит вас “паче снега”. Мы - немощны, постоянно падаем, изнемогаем, малодушествуем, часто плачем. Но Бог у нас - Всемилостивый, Пресострадательный, Безмерно Щедрый. В Его любви исчезнут все наши немощи и слабости, если оплачем их с искренним желанием более их не повторять.
Я за последние дни очень страдал от всяких неожиданностей. Но о грустном можно говорить лишь немного или, что еще лучше, не говорить ничего.
Дорогому Т[ихону] Т[ихоновичу] желаю мира и радости духовной в служении и углубления в познании веры и духовной жизни. Господь да сохранит Вас для неба и вечной радости. А.В.» (28 июля 1950 г.)
«Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]! Возможностью бывать на Литургии не переставайте пользоваться . В этом почерпнете силы терпеть тяготы дней своей жизни. Смиренный образ мыслей о себе и молитва во всякое время на домашних работах способны делать менее едкими домашние неприятности. Господь да хранит Вас!» (24 октября 1952 г.)
Письма детям и о детях
В письмах к семье Пелихов владыка часто спрашивает о детях - Кате и Сереже - и многие свои наставления адресует им. При встрече с Екатериной Тихоновной Кречетовой я не могла не спросить: «Мне кажется, что в своих письмах к вам, тогда еще детям, он обращается очень серьезно, не делая снисхождения на малый возраст - именно как к маленьким христианам. А как вы воспринимали эту строгость?» Она ответила: «Мы просто любили его. По-моему, когда любишь человека, любая его строгость воспринимается как должное. И дети всегда буквально льнули к владыке».
Даже при самой благоприятной семейной ситуации воспитание детей - особый, чрезвычайно ответственный подвиг. Сердце матери всегда болит о детях. Зная об этом, владыка старался утешить и укрепить Татьяну Борисовну в ее трудах.
***
«Родным моим деточкам желаю в наступающее лето провести каникулы в сдержанной осторожности и серьезности души, чтобы чем-нибудь не огорчить папу и маму. Покой родителей есть и ваш покой. Если вы сохраните к родителям бережение их покоя, то в этом найдете и свой покой и счастье. Иначе и на каникулах не отдохнете. Господь да сохранит всех вас и благословит». (8 мая 1950 г.)
«К[ате] и С[ереже] желаю успехов, а С[ереже] отдельно молитвенно желаю, чтобы он порадовал папу и маму безупречностью обращения и скромностью. Он - виноградная веточка, а Господь Спаситель - лоза. Если дорогой мальчик молитвой привьется к Спасителю, научится терпеть молитву, чувствовать ее слова, сила молитвы облагородит его сердечко. Без Иисуса Христа мы не можем исправиться - не умеем, не хотим и бессильны. Здесь тайна перерождения каждого сердца ». (12 апреля 1951 г.)
«Деткам желаю успехов в учебных занятиях, но прежде того - успехов в послушании папе и маме и в исполнении молитвенного долга пред Богом. Теперь сознание этого долга не стоит ли на втором плане, если только не на третьем у деток? А надо, чтобы Бог - Источник всего святого в нас - был на первом плане всегда ». (14 сентября 1951 г.)
«С[ережа], если Вас слушаться не будет, учиться будет неважно. Надо сначала наладить отношение к Вам, а потом напрягаться в изучении школьных предметов. И К[ате] надо подтягиваться в нравственной дисциплине. Для каждого человека закон - иметь горячее чувство к Богу . Пока его нет, нет и центра жизни. И неизбежны всякие проявления характера».(8 декабря 1951 г.)
«Дорогой Т[атьяне] Б[орисовне] спешу выразить сердечно свои мысли и чувства в связи с наступающим днем ее Ангела. К светлому приветствию с этим днем, памятным и духовно дорогим, невольно навертываются в сознании думы о тревогах дорогой именинницы. Ваша участь по дому - нести покорно крест печалования о детях с надеждой на Бога . Человечески мы хотели бы, чтобы детки сразу сделались ангелами. Но характер их и недостатки в своем исправлении подчинены судьбам Промысла Божия. Богу возможно их сразу исправить промыслительными воздействиями. Т[атьяне] Б[орисовне] же, как хананеянке, предлежит вопиять и вопиять к Богу. Господь всегда Вас видит и слышит Ваши молитвы . Нужно только смиреннейше и непоколебимо продолжать молиться, нести подвиг состраждущей любви и мужественно с верой стоять в ходатайстве пред Богом за детей». (10 января 1952 г.)
Одиннадцатый час
Архимандрит Вениамин был освобожден в сентябре 1954 года. С октября 1954 по январь 1955 года он служил настоятелем храма пророка Божия Илии в г. Серпухове Московской области. 4 февраля 1955 года в Богоявленском Патриаршем соборе он был рукоположен во епископа Саратовского и Балашовского. Архиерейскую хиротонию возглавили Святейший Патриарх Алексий I и Католикос-Патриарх всей Грузии Мелхиседек III. Во время хиротонии владыка сказал, что переживает уже единонадесятый час своей жизни и она стремительно идет к своему Рубикону.
За время своего короткого архиерейского служения владыка обрел огромную любовь саратовской паствы. «Владыка Вениамин был одаренным проповедником, - вспоминал архиепископ Ярославский Михей (Хархаров). - В Саратове, когда он только произносил слова обращения: “Дорогие, возлюбленные, Богом данные мне дети…”, причем сказанные с такой теплотой и сердечностью, что с этих начальных слов прихожане начинали плакать. Говорил он всегда с большим чувством» .
Кончина владыки была неожиданной, скоропостижной. В среде его духовных чад существует убеждение, что она была насильственной. Это мнение приведено в том числе в справочнике «Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX веке» , подготовленном Свято-Тихоновским богословским институтом (ныне ПСТГУ).
Протоиерей Владимир Тимаков вспоминает: «Ушел из этого мира владыка Вениамин при загадочных обстоятельствах. Указывали даже на споспешника смерти - келейника, но экспертизу Советы не проводили» .
Богоборческая власть вела борьбу даже с уже покойным владыкой, стремилась стереть его имя из памяти людей: известно, что не раз предпринимались попытки разрушить его надгробие.
Однако у Бога нет мертвых, и настоящая любовь - любовь во Христе - не умирает. Только этим и можно объяснить, почему так любили и любят люди владыку Вениамина, почему сердцем чувствуют: «угодна бо бе Господеви душа его» , как говорится в паремиях на день памяти преподобных отцов.
Епископ Вениамин (Милов) Саратовский и Балашовский.
День памяти:
20.07/2.08 – день кончины (1955 г.)
Епископ Вениамин (Милов Виктор Дмитриевич) родился 8 июля 1887 года в городе Оренбурге в семье священника Димитрия Петровича Милова и его супруги Анны Павловны Миловой.
В 1890 году отца Димитрия перевели служить в уездный город Орлов Вятской губернии, а еще через несколько лет – в город Яранск Вятской губернии, где будущий Владыка начал учиться в духовном училище.
Сам Владыка в "Дневнике инока" писал: "Будучи учеником Духовного училища, я пономарил в Яранском Успенском соборе. Отец при этом был настолько строг, что не разрешал входить с кадилом в средний алтарь из бокового, где я раздувал кадило. Обычно приходилось ждать, когда диакон сам придет и возьмет его. К этому периоду относятся мои первые посещения вместе с матерью Яранского мужского монастыря (св. Анны Пророчицы)".
В монастыре серьезное влияние на мальчика оказал иеромонах Матфей (Швецов), причисленный позднее к лику святых.
В 1905 году отца Димитрия перевели служить в город Вятку, где он был назначен священником кафедрального собора.
В 1916-м Виктор окончил Вятскую Духовную семинарию.
Во время учебы в Вятской семинарии пел в хоре Александро-Невского собора, был книгодержцем у епископа Вятского Никандра (Феноменова).
Семинарию окончил вторым по успеваемости и был послан на казенный счет в Казанскую Духовную академию.
В Казанской Духовной академии Виктор Милов ревностно занялся учено-Богословскими трудами. Первой его работой, получившей оценку "пять с плюсом", было сочинение о Филоне Александрийском. Однако "сердце льнуло больше к монахам и церкви". По счастью, в Казанской академии ему, наконец, удалось встретить преподавателей, в которых глубокая ученость сочеталась с личным монашеским подвигом и миссионерским горением.
Многие из них, особенно преподаватели-монахи, окормлялись у преподобного Гавриила (Зырянова), постриженика Оптиной пустыни, а в описываемый период – наместника Седмиезерной пустыни под Казанью. Отец Гавриил воспитал целую плеяду церковных деятелей, сыгравших значительную роль в судьбах Русской Церкви в 1920-30-х годах: архиепископа Феодора (Поздеевского), архиепископа Гурия (Степанова), епископа Иону (Покровского), епископа Варнаву (Беляева), архимандрита Симеона (Холмогорова) и многих других. Известно также, что у отца Гавриила окормлялась святая преподобномученица Великая княгиня Елисавета Феодоровна и некоторые из сестер ее обители.
Почти все указанные отцы и архиереи (и целый ряд других) составляли цвет казанского ученого монашества. Но душой казанского академического иночества был инспектор архимандрит Гурий (Степанов), будущий архипастырь. Выдающийся Богослов, востоковед, знаток буддизма, переводчик Богослужебных книг на языки народов Центральной Азии, он сыграл огромную роль в монашеском становлении будущего владыки Вениамина. В своей квартире архимандрит Гурий устраивал монашеские собрания, на которых преподаватели и студенты могли свободно обмениваться мыслями.
В академической церкви практиковалось строгое уставное пение, в котором Виктор неизменно принимал участие. К казанскому же периоду относятся первые проповеднические опыты тогда еще студента Виктора Милова – и это также по настоянию отца инспектора.
За неделю до Рождества 1917-18 года, по совету отца Гурия, Виктор съездил в город Свияжск, где в монастыре на покое жил слепой игумен. Старец благословил юношу принять монашеский постриг, сказав, что необходимо раздувать искру Божию в душе, пока она горит.
Однако на пороге был 1918 год. И тихая дотоле Казань стала ареной столкновения белых и красных отрядов. В академии провели ускоренные экзамены, и студенты разъехались кто куда.
Вопреки старческому благословению провести лето в Оптиной пустыни, Виктор уехал в Вятку к родителям и полтора года скитался без определенных занятий, пока не оказался в Саратове.
Там ради хлебного пайка устроился на работу в красноармейскую канцелярию. Эта работа была засчитана ему в срок воинской службы. После шести месяцев работы Виктор Милов испросил благословения на монашество у затворника скита Саратовской Преображенской обители. Прозорливый старец иеромонах Николай (Парфенов) отправил его с рекомендательным письмом в Московский Свято-Даниилов монастырь и присовокупил: "Я бы у себя оставил тебя, раб Божий, да ты очень высок пожалуй, меня укусишь..."
На прощанье отец Николай заповедал Виктору иноческое правило: "Будешь монахом – прилежи к Иисусовой молитве. Читай ежедневно 600 молитв пополам: 300 – Иисусовых и 300 – Богородичных".
В Свято-Данииловом монастыре среди насельников оказался бывший инспектор Казанской Духовной академии Гурий (Степанов), уже епископ и настоятель Покровского монастыря, которому нужен был помощник.
7 апреля, на Благовещенье 1920 года в Данииловом монастыре епископ Гурий постриг Виктора в монашество с именем Вениамин в честь священномученика Вениамина Персидского, диакона.
12 апреля в Данииловом монастыре епископ Феодор (Поздеевский) рукоположил отца Вениамина во иеродиакона.
8 октября 1920 года в Данииловом монастыре епископ Петр (Полянский) рукоположил отца Вениамина во иеромонаха. В тот день сам владыка Петр был хиротонисан во епископа архиереями во главе со Святейшим Патриархом Тихоном.
С 8 октября 1920 года иеромонах Вениамин – наместник Московского Покровского монастыря (настоятелем монастыря был епископ Гурий).
Продолжал обучение в Духовной академии.
В том же году Святейшим Патриархом Тихоном награжден набедренником и епископом Верейским Иларионом (Троицким) – наперсным крестом.
И в 1920 же году завершил свое образование в Духовной академии, ютившейся тогда в разных местах Москвы. Кандидат Богословия – за сочинение "Преподобный Григорий Синаит. Его жизнь и учение", при подготовке которого были переведены с древнегреческого пять книг творений преподобного.
С 1923 года – архимандрит.
"В сан архимандрита возвел епископ Гурий в день Благовещения в Великую Субботу при своем служении в Покровском монастыре", – писал позже владыка Вениамин.
Будучи наместником Покровской обители, отец Вениамин не прерывал связи с Данииловым монастырем, который, став после революции средоточием духовной жизни, имел огромное значение для судеб Русской Церкви в период 1917-30 годов.
Богоборческая власть поставила своей задачей полную ликвидацию Православной Церкви и прежде всего – духовенства и священноначалия. В результате действий ГПУ к 1925 году более шестидесяти архиереев были лишены своих кафедр и высланы за пределы своих епархий. Многие из них съехались в Москву, и большая часть их нашла приют в Данииловом монастыре, настоятелем которого с мая 1917 года был архиепископ Феодор (Поздеевский).
В 1920-е годы архиепископ Феодор привлек в Свято-Даниилов монастырь единомысленную ему ученую братию, и жизнь монастыря пришла в состояние расцвета. Этот расцвет оказался важным для Церкви, для ее противостояния обновленчеству и расколу.
По словам прихожан, "службы в Даниловом в те годы были небесные... Часто служили сразу несколько архиереев. Даже канон читали и канонаршили нередко архиереи. Проповедовали".
"...И эти Божественного вида архиереи, поющие ангелоподобно, и фимиам от каждения, освещаемый солнцем, – все произвело на меня поразительное впечатление святости – и люди, и службы", – вспоминал позднее владыка Вениамин, повторяя и подтверждая впечатление протоиерея Василия Серебренникова.
Вскоре после возведения во архимандрита он был назначен Патриархом Тихоном на Сергиевскую кафедру, но от архиерейства отказался.
После кончины Святейшего Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Нижегородским Сергием (Страгородским) был назначен епископом в город Нолинск Вятской епархии, но хиротония из-за отказа кандидата не состоялась.
В 1927 году, когда Церковь уже два года бедствовала без Патриарха и были арестованы непосредственный преемник Святейшего митрополит Петр (Полянский) и множество архиереев (в одном только Данииловом монастыре арестовали пятнадцать архиереев, а также часть братии), Церковь оказалась перед новым искушением. Таковым явилась Декларация митрополита Сергия (Страгородского) об отношении Церкви к советской власти.
Многие церковные люди не смогли принять ее безоговорочной лояльности к кровавому богоборческому режиму. Расширение же митрополитом своей власти до уровня патриаршей в отсутствии возможностей проведения Поместного Собора рассматривалось многими как узурпация власти Патриарха.
Ночью 28 октября 1929 года архимандрит Вениамин одновременно получил две повестки: одну – о закрытии последнего монастырского храма (монастырь к тому времени официально был закрыт уже около двух лет), и вторую – об аресте.
Он был заключен в Лубянскую тюрьму. Вскоре переведен в Бутырскую, а затем – в Таганскую тюрьму.
Обвинен в нелегальном преподавании детям Закона Божия.
24 ноября 1929 года осужден коллегией при ОГПУ.
Приговор: 3 года концлагерей.
О кошмаре пути и лагерной жизни вспоминал сдержанно и скупо. Собственно, пыткой был уже сам способ доставки арестованных к месту ссылки: восемь суток без движения на трехэтажных нарах, головой к конвою, в мучениях от голода и жажды.
В пункте, куда была доставлена партия арестованных – эпидемия тифа, холод, скученность, невозможность отдыха хотя бы на короткое время. Тогда взмолился Владыка: "Господи, если сегодня, в эту же ночь, Ты не выведешь меня отсюда, я умру. Спаси меня, Господи!.. Силы угасли. Я изнемог". В ту же ночь он был отправлен по этапу в другое место.
С конца 1929-го по 1932 год он содержался в Соловецком лагере особого назначения.
Описав в своем "Дневнике инока" ужасы тюрем, этапов и лагерей, отец Вениамин сделал неожиданное заключение: "Я благодарю Бога: все испытания... были мне посильны. Господь научил меня – сибарита и любителя спокойной жизни – претерпевать тесноту, неудобства, бессонные ночи, холод, одиночество, показал степени человеческого страдания".
В 1932-1937 годах – на поселении во Владимирском районе Ивановской области.
Будучи на поселении, служил в Никитском храме города Владимира сверхштатным священником с обязанностями псаломщика.
Этот период оказался для отца Вениамина относительно благополучным: несмотря на неусыпный надзор, ему удавалось ускользать в Москву, к своим духовным чадам, где он проводил время в молитве и Богословских исследованиях. Результатом этой работы, в частности, явилась магистерская диссертация, защищенная впоследствии в Московской Духовной академии.
Однако настал 1937 год – год "решительного удара" по Церкви. Священники арестовывались, ссылались и расстреливались сотнями и тысячами. Чаша сия не миновала и отца Вениамина.
15 июня 1938 года он был арестован, обвинен в антисоветской агитации и в членстве в контрреволюционной организации. Подвергался пыткам.
31 июля 1939 года приговорен к восьми годам лишения свободы.
Находился в заключении в Устьвымлаге (Коми АССР).
Затем жил в ссылке в городе Котласе Архангельской области.
Проживал в городе Кимры Тверской области.
Об этом времени свидетельств почти не осталось. Только с 1943 года духовные чада начали получать от него письма.
Святейшему Патриарху Алексию I удалось вызволить отца Вениамина из ссылки.
В июне 1946 года он поступил в число братии Свято-Троицкой Сергиевой лавры.
С осени начал преподавать патрологию в Московской Духовной академии в звании доцента.
С 21 января 1947 года стал заведующим кафедрами патрологии и пастырского Богословия.
В числе его духовных чад в лавре была Татьяна Борисовна Пелих (урожденная Мельникова), которая со времени открытия лавры пела в хоре под управлением протодиакона Сергия Боскина. Ее дочь, Е.Т. Кречетова вспоминала со слов матери: "В лавре появился высокий, худой, еще обритый, как ссыльный, монах. Поселился он на частной квартире. Обнаружив, что у него множество болезней на почве долгого крайнего истощения, Татьяна Борисовна стала доставать ему лекарства, а главное – готовить для него овощные соки, чтобы хоть как-то помочь организму окрепнуть. Пришлось также помочь обзавестись ему вещами, ибо у него не было совсем ничего".
В праздники, субботние и воскресные дни отец Вениамин служил раннюю литургию в храме Всех Святых, в Земле Российской просиявших. При этом он всегда проповедовал.
С 1947 года начались службы в Трапезном храме. Здесь пел уже монашеский хор.
Отец Вениамин сам регентовал за всенощными, а в Великий пост всегда пел басом в трио с отцом Антонием (тенор) и протодиаконом Даниилом (баритон): "Да исправится молитва моя..."
С 1947 года отец Вениамин стал исповедовать.
В июле 1948 года архимандрит Вениамин защитил диссертацию "Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви", получив степень магистра Богословия.
15 октября 1948 года был утвержден в звании профессора кафедры патрологии и в должности инспектора Московской Духовной академии и Московской Духовной семинарии.
В июне 1949 его попросили зайти по какому-то маловажному делу в отделение милиции лавры. Назад он уже не вернулся: без суда и следствия был отправлен в Казахстан на положении ссыльного.
В 1949-54 годах проживал в ссылке в городе Джамбуле в Казахстане.
В ссылке работал писарем, сторожем, истопником.
Об этом периоде его жизни свидетельствуют письма Татьяне Борисовне и Тихону Тихоновичу Пелих. Усталость, болезни, голод, нищета, зачастую отсутствие крова над головой стали его уделом на целые пять лет. А ведь ему было уже 62 года и за плечами – двенадцать лет лагерей и ссылок. Но при малейшей возможности отец Вениамин занимался интеллектуальным трудом.
Пять лет прошли в муках, в попытках выяснить причину ссылки и изменить "меру пресечения".
В октябре 1954 года Патриарх Алексий I неожиданно вызвал архимандрита Вениамина в Одессу, затем они прилетели в Москву.
С октября 1954 года Батюшка – настоятель храма святого пророка Илии в Серпухове.
4 февраля 1955 года в Богоявленском Патриаршем соборе Святейший Патриарх Алексий I, Католикос-Патриарх всея Грузии Мелхиседек, митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) и еще семеро архиереев хиротонисали архимандрита Вениамина во епископа Саратовского и Балашовского.
Владыка прибыл на кафедру в праздник Сретения Господня. С этого времени он служил постоянно – не только в праздничные дни, но и по будням, неизменно проповедовал за каждой литургией.
Храмы, где служил Владыка, всегда были переполнены молящимися. Вдохновенный проповедник, автор известных Богословских трудов по литургическому Богословию, догматике и аскетике, организатор церковного народного пения, прекрасный регент. Аскет в пище и всем остальном. Был требователен к подчиненным, но особенно строг и требователен к себе. Был очень уважаем и любим.
2 августа 1955 года, в день празднования памяти святого пророка Божия Илии, владыка Вениамин скоропостижно скончался.
Место захоронения: Саратов, Воскресенское кладбище.
Вечером 3 августа в Троицком соборе служился парастас. Отпевали епископа Вениамина архиепископ Астраханский и Сталинградский Сергий (Ларин), архиепископ Казанский и Чистопольский Иов (Кресович). Скорбную телеграмму прислал Патриарх Алексий I.
Литература:
1. Епископ Вениамин (Милов). Дневник инока. Письма из ссылки. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1999.
2. Епископ Вениамин (Милов). Три истины// ЖМП. 1995.
3. Мануил (Лемешевский В.В.), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гг. (включительно). Erlangen, 1979-1989. Т.2. С. 146-147.
4. Сергия, инокиня Свято-Успенского Александровского женского монастыря. За Христа пострадавшие в земле Владимирской. Краткий биографический справочник. Машинопись. С. 39.
5. За Христа пострадавшие в земле Владимирской: Синодик и биографический справочник. Свято-Успенский епархиальный женский монастырь. Александров, 2000. С. 29.
6. Протоиерей Алексий Cухих. "Вспомним поименно". Кн. 3. Киров (Вятка), 2004 г. С. 17-20.
7. Православная энциклопедия/ Под. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Т. 7: Варшавская епархия-Веротерпимость. М.: "Православная энциклопедия", 2004. С. 637-638.
8. http://www.eparhia-saratov.ru
9. http://pstbi.ru
10. http://www.vladkan.ru
(1889–1955)
С 1900 по 1905 года учился в Яранском духовном училище в Вятской губернии, затем с 1905 по 1916 год - в Вятской духовной семинарии.
В отрочестве, помогая отцу, нес послушание чтеца, затем служил иподиаконом при Вятском епископе Никандре (Феноменове).
Юношей часто посещал монастыри - Яранский во имя святой Анны Пророчицы, Белогорский во имя святителя Николая. В Трифоновом Вятском в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыре получил первые уроки аскетического подвига.
В 1917 году поступил в Казанскую духовную академию, во время учебы находился под влиянием инспектора академии архимандрита Гурия (Степанова).
После прекращения занятий в Казанской академии в августе-сентябре 1918 году в продолжение полутора лет переезжал, менял место жительства. В начале 1920 года по благословению затворника Саратовского Преображенского монастыря иеромонаха Николая приехал в Москву и поступил в Данилов монастырь.
7 апреля 1920 года был пострижен в монашество Алатырским епископом Гурием (Степановым) с наречением имени в честь священномученика Вениамина Персидского. 12 апреля был рукоположен во иеродиакона, а 8 октября того же года - во иеромонаха епископом Подольским Петром (Полянским).
В 1920-1922 годах учился в Высшей богословской школе при Даниловом монастыре. 30 марта 1922 года был удостоен степени кандидата богословия за сочинение «Жизнь и учение прп. Григория Синаита .» 7 апреля 1923 года был возведен в сан архимандрита епископом Гурием (Степановым), настоятелем Московского Покровского монастыря. Назначен наместником Московского Покровского монастыря.
На новом месте служения Вениамин приобрел известность как талантливый проповедник. Много внимания уделял духовному окормлению прихожан (некоторые из них оставались его духовными чадами до конца его дней и оказывали ему помощь в дальнейших испытаниях).
В период церковных нестроений, последовавших после кончины святого патриарха Тихона, поддерживал каноническое общение с митрополитом Сергием (Страгородским).
В январе 1928 - октябре 1929 года, наблюдая разорение властями Покровского монастыря и ожидая ареста, написал воспоминания, впоследствии озаглавленные «Дневник инока.» Этот труд содержит не только анализ собственной духовной жизни, но и затрагивает многие события церковной жизни.
28 октября 1929 года был арестован по обвинению «в обучении на дому Закону Божию детей,» посещавших богослужения в Покровском монастыре.
«Я благодарю Бога... Господь научил меня - сибарита и любителя спокойной жизни - претерпевать тесноту, неудобства, бессонные ночи, холод, одиночество, показал степени человеческого страдания.» После освобождения, в июле 1932-июне 1938 года служил сверхштатным священником с обязанностями псаломщика в церкви великомученика Никиты во Владимире. Литургию служил тайно у себя на квартире. Часто приезжал в Москву, останавливаясь у знакомых, работал над окончанием «Дневника» и над сочинением «Божественная любовь, по учению Библии и православной Церкви.» 15 июня 1938 года вновь подвергся аресту, был перевезен из Владимира в Иваново, где ему предъявили обвинение в участии в «контрреволюционной организации» и проведении «антисоветской агитации.» После применения на допросах «запрещенных методов ведения следствия» признал себя виновным в участии в несуществовавшей антисоветской организации «Всесоюзное братство ученых нелегальных монашеских объединений.» 31 июля 1939 года был приговорен к 8 годам ИТЛ, наказание отбывал в Устьвымлаге. В одном из писем тех лет писал:
«Морозы у нас нынче столь суровые... Ртутный столбик так и скачет к 50 градусам. Отсюда - частые обморожения.» 15 июня 1946 года был освобожден по состоянию здоровья с предписанием поселиться в город Кимры Калининской области.
В июле того года был принят в братию Троице-Сергиевой Лавры. Осенью зачислен в Московскую духовную академию преподавателем по кафедре патрологии, 21 января 1947 года утвержден в звании доцента. 14 июля 1948 года защитил магистерскую диссертацию «Божественная любовь, по учению Библии и православной Церкви.» 20 июля 1948 года был утвержден в звании профессора, 15 октября того же года был назначен инспектором Московской духовной академии. В 1946-1949 годах читал в академии курсы лекций по апологетике, пастырскому богословию, догматике и литургике. Регулярно служил в лаврских храмах, всегда проповедовал , почитался как опытный духовник. В 1947-1949 годах сотрудничал с редакцией Журнала Московской Патриархии, где опубликовал несколько статей.
10 февраля 1949 года был вновь арестован, помещен в Бутырскую тюрьму и обвинён в «участии в антисоветской организации» по материалам 1939 года. Согласно приговору особого совещания МГБ МО, 15 апреля 1949 года был выслан на поселение в район города Джамбула (ныне Тараз) Казахской ССР. Первые полтора года жил близ села Байкадам, работал сторожем в колхозе. Последнюю ссылку переносил крайне тяжело, не надеясь на возвращение, тем не менее постоянно занимался интеллектуальным трудом: кроме богословских сочинений, составлял казахско-русский словарь (не опубл.). Неоднократно писал прошения на имя патриарха Алексия I исходатайствовать ему перед светскими властями разрешение на перевод в Джамбул и на участие в богослужении.
После получения разрешения на переезд до сентября 1954 года служил священником в Успенской церкви города Джамбула.
С октября 1954 по январь 1955 года нёс послушание настоятеля церкви пророка Илии в городе Серпухове Московской области.
1 февраля 1955 года был избран епископом Саратовским и Балашовским. Хиротония, которую возглавили патриарх Московский и всея Руси Алексий I и католикос-патриарх всей Грузии Мелхиседек III, состоялась 4 февраля в Московском соборе Богоявления Господня.
Управляя Саратовской епархией, часто служил и проповедовал, несмотря на крайне болезненное состояние. Храмы, где служил владыка, всегда были переполнены молящимися.
12 мая 1955 года подал прошение в Генеральную прокуратуру СССР о реабилитации и определением судебной коллегии ВС РСФСР от 12 июня был реабилитирован «за отсутствием состава преступления.» Скончался 2 августа 1955 года, отслужив литургию. Отпевание совершили Казанский архиепископ Иов (Кресович) и Астраханский епископ Сергий (Ларин). Был погребен на городском кладбище Саратова.
По Определению судебной коллегии ВС РСФСР от 7.04.1956.
Владыка Вениамин родился в городе Оренбурге 8 июля 1887 года, в день празднования Казанской иконы Божией Матери. Он был вторым сыном в семье священника Димитрия Петровича Милова и его супруги Анны Павловны. При крещении младенец получил имя Виктор. Через три года отца перевели служить в уездный город Орлов Вятской губернии, а еще через несколько лет — в город Яранск, после чего уже в саму Вятку. Таким образом детские и юношеские годы будущего архиерея связаны с вятской землей.
В семье будущий архиерей получил лишь самые начатки религиозного воспитания. Сильные духовные переживания у него начались только в отрочестве, когда родители стали возить его на богомолье в Яранский мужской монастырь во имя св. Анны Пророчицы. Мечтательность, природная чуткость ко всему доброму, прекрасному расположили душу мальчика к монашескому житию, однако отец потребовал продолжения учебы, и планы иноческого устроения жизни пришлось отложить надолго. В детские годы Виктор много болел (и на всю жизнь остался слабого здоровья), отчего в учебе иногда следовали значительные перерывы. В частности, начальную школу он смог закончить только в тринадцать лет, на три года позже обычных детей, семинарское образование затянулось дольше обычного на целое пятилетие. Несмотря на весьма скромную оценку своих способностей к ученью («от природы я был довольно туповат, учился средне»), будущий владыка Вениамин, окончив Яранское духовное училище, а затем, в 1916 году, — Вятскую духовную семинарию (вторым учеником), был послан на казенный счет в Казанскую духовную академию. В годы учебы в семинарии епископ Вятский Никандр (Феноменов; † 1933) посвятил Виктора Милова во чтеца.
В академии Виктор Милов ревностно занялся учено-богословскими трудами. Первой его работой, получившей оценку «пять с плюсом», было сочинение о Филоне Александрийском. Однако «сердце льнуло больше к монахам и церкви». По счастью, в Казанской академии ему наконец удалось встретить преподавателей, в которых глубокая ученость сочеталась с личным монашеским подвигом и миссионерским горением. Многие из них, особенно преподаватели-монахи, окормлялись у преподобного Гавриила (Зырянова; †1915), постриженника Оптиной пустыни, а в описываемый период — наместника Седмиезерной пустыни под Казанью. Отец Гавриил воспитал целую плеяду церковных деятелей, сыгравших значительную роль в судьбах Русской Церкви в 1920-х-1930-х годах: архиепископа Феодора (Поздеевского), архиепископа Гурия (Степанова), епископа Иону (Покровского), епископа Варнаву (Беляева), архимандрита Симеона (Холмогорова) и многих других. Известно также, что у отца Гавриила окормлялась святая преподобномученица Великая княгиня Елисавета Феодоровна и некоторые из сестер ее обители.
Почти все указанные отцы и архиереи (и целый ряд других) составляли цвет казанского ученого монашества. Но душой казанского академического иночества был инспектор архимандрит Гурий (Степанов), будущий архипастырь. Выдающийся богослов, востоковед, знаток буддизма, переводчик богослужебных книг на языки народов Центральной Азии, он сыграл огромную роль в монашеском становлении владыки Вениамина. В своей квартире архимандрит Гурий устраивал монашеские собрания, на которых присутствующие — преподаватели и студенты — могли свободно обмениваться мыслями. В академической церкви практиковалось строгое уставное пение, в котором Виктор неизменно принимал участие. К казанскому же периоду относятся первые проповеднические опыты тогда еще студента Виктора Милова — и это также по настоянию отца инспектора.
За неделю до Рождества 1917/1918 года, по совету отца Гурия Виктор съездил в г. Свияжск, где в монастыре на покое жил слепой игумен. Старец благословил юношу принять монашеский постриг, сказав, что необходимо раздувать искру Божию в душе, пока она горит. Однако на пороге был 1918 год. И тихая дотоле Казань стала ареной столкновения белых и красных отрядов. В академии провели ускоренные экзамены, и студенты разъехались кто куда.
Вопреки старческому благословению провести лето в Оптиной пустыни, Виктор уехал в Вятку к родителям и был за это наказан: полтора года он скитался без определенных занятий, пока, наконец, не оказался в Саратове, где ради хлебного пайка устроился на работу в красноармейскую канцелярию. Эта работа была засчитана ему в срок воинской службы.
В Саратове Виктор впервые ощутил над собой особое покровительство святого пророка Илии — того угодника Божия, на мольбу которого в страшные годы разгула богоотступничества в израильском народе Господь ответил: «Я оставил между израильтянами семь тысяч мужей. И всех сих колени не преклонились перед Ваалом» (3 Цар. 19,18). В 1919 - 1920 годах Виктор Милов — прихожанин Ильинской церкви в Саратове, в 1946 - 1949 годах бывал в Ильинской церкви в Сергиевом Посаде (тогда — Загорске), в 1954 году стал настоятелем Ильинского храма в городе Серпухове. Свои земные дни он окончил в праздник святого пророка Илии. Но все это будет после, а тогда, проведя несколько месяцев за перепиской бумаг, Виктор Милов испросил благословения на монашество у затворника скита Саратовской Преображенской обители. Прозорливый старец иеромонах Николай (Парфёнов; †1939) отправил Виктора с рекомендательным письмом в Московский Данилов монастырь.
В Даниловом монастыре среди насельников оказался бывший инспектор Казанской духовной академии Гурий, уже епископ, которому нужен был помощник для Покровского монастыря. На Благовещение 1920 года Виктора постригли в монашество с именем Вениамин в честь священномученика Вениамина Персидского, диакона († ок. 418 - 424; память 31 марта/13 апреля).
На второй день Пасхи, 30 марта/12 апреля 1920 года, преосвященный Гурий рукоположил монаха Вениамина во иеродиакона, а через полгода, в день преставления Преподобного Сергия (25 сентября/8 октября), епископ Петр (Полянский; †1937), сам возведенный в тот же день в архиерейское достоинство, рукоположил иеродиакона Вениамина во иеромонаха. Набедренник надел на него Святейший Патриарх Тихон, наперсный крест — епископ Верейский Иларион (Троицкий; †1929). И уже в 1923 году, также в день Благовещения, епископ Гурий возвел отца Вениамина в сан архимандрита. С того времени отец Вениамин становится наместником Покровского монастыря.
Состояние братии Покровского монастыря к моменту прихода нового наместника было плачевным: духовная жизнь в полном упадке, а дисциплина разболтана. Одной из причин такого положения дел были церковные нестроения. Тем не менее, новому наместнику пришлось вести упорную борьбу за то, чтобы обитель все же походила на монастырь, а не на общежитие. Отголоски этой борьбы глухо доносятся со страниц его «Дневника инока». Наместнику постоянно приходилось терпеть нападки и «справа», и «слева». Он много служил и часто проповедовал. К сожалению, сохранились лишь немногие его проповеди этого периода, да и они записаны прихожанками Покровского монастыря, в то время молодыми девушками.
Будучи наместником Покровской обители, отец Вениамин не прерывал связи с Даниловым монастырем, который, став после революции средоточием духовной жизни, имел огромное значение для судеб Русской Церкви в период 1917-1930 годов. Богоборческая власть в лице ЧК - ГПУ - НКВД с самого начала поставила своей задачей полную ликвидацию Православной Церкви и прежде всего — духовенства и священноначалия. Эта задача решалась тремя способами: физическим уничтожением, моральной компрометацией и поощрением ересей и расколов. В результате действий ГПУ к 1925 году, по некоторым данным, более шестидесяти архиереев были лишены своих кафедр и высланы за пределы своих епархий. Многие из них съехались в Москву, и часть их нашла приют в Даниловом монастыре, настоятелем которого в мае 1917 года стал архиепископ Феодор (Поздеевский), из-за интриг членов Временного правительства смещенный с поста ректора Московской духовной академии. Архиепископ Феодор привлек в Данилов монастырь единомысленную ученую братию.
В то время для большинства архипастырей, воспитанных в эпоху естественного для монархической России единомыслия, церковно-каноническая неразбериха из-за антицерковной деятельности обновленцев, многочисленных арестов и расстрелов была чрезвычайно болезненной. Даниловская братия, во главе с архиепископом Феодором, выработала православную позицию по вопросу церковных нестроений — никакого диалога с обновленцами. Виновных в расколе принимали в Церковь через покаяние. Святейший Патриарх Тихон, часто советовавшийся с владыкой Феодором по вопросам церковной политики, называл его и близких к нему иерархов «даниловским синодом». Однако в 1927 году, когда Церковь уже два года бедствовала без Патриарха и были арестованы митрополит Петр (Полянский), непосредственный преемник Святейшего, и множество архиереев (в одном только Даниловом монастыре арестовали 15 архиереев, а также часть братии), Церковь оказалась перед новым искушением. Таковым явилась Декларация митрополита Сергия (Страгородского) об отношении Церкви к советской власти. Несмотря на безупречность канонических формулировок Декларации, многие церковные люди не смогли принять ее безоговорочной лояльности к кровавому богоборческому режиму (именно так это тогда зачастую прочитывалось). Расширение же митрополитом своей власти до пределов патриаршей в отсутствие возможностей проведения Поместного Собора рассматривалось многими как узурпация власти Патриарха.
Декларация митрополита Сергия нарушила духовное единство Данилова монастыря. Братия (и владыки, и старцы) разделились: одни согласились поминать за литургией владыку Сергия как Предстоятеля Церкви, а другие — нет. «…Мы приходили в храм Воскресения Словущего, когда монастырь был уже закрыт и монахи служили в этом приходском храме… Слева… молились… сторонники архиепископа Феодора. Справа — «сергиане». Храм был как бы разделен на две части. Разделение было, но скандалов не было».
Все эти трагические события — расколы, аресты, ссылки, расстрелы — отец Вениамин обходит молчанием в своем «Дневнике». Поэтому некоторые брошенные вскользь замечания по поводу осложнившихся отношений с теми или иными людьми вызывают порой недоумения у читателей. Однако такое умалчивание животрепещущих проблем вызвано тем, что наместник Покровского монастыря, подчинившись митрополиту Сергию, никого не хотел осуждать, не говоря уже о том, что опасался, как бы «Дневник» не попал в «чужие» руки и не послужил косвенным доносом на кого-либо из «непоминающих». И сам «Дневник» — это не записи, сделанные «по свежим следам» в последовательности текущих событий, а скорее — «исповедь», стремление подытожить свой духовный путь от младенчества до зрелости. Поэтому и о событиях собственной жизни автора упоминается выборочно, с рассмотрением, главным образом, их духовной сущности.
Он смог уделить «Дневнику» менее двух лет — со 2 января 1928 года по 1/14 октября 1929 года. В конце октября он был извещен о закрытии уже разорявшегося монастыря, а также об аресте. Дальше все происходило, как и у десятков тысяч священников того страшного времени: Лубянка, Бутырка, Соловки, Кемь. До отца Вениамина и после него этой дорогой прошли тысячи священников и архиереев, выжили и вернулись единицы. Кратко описав ужасы тюрем, этапов и лагерей, отец Вениамин делает в «Дневнике» неожиданное заключение: «Я благодарю Бога: все испытания… были мне посильны… Господь научил меня — сибарита и любителя спокойной жизни — претерпевать тесноту, неудобства, бессонные ночи, холод, одиночество, показал степени человеческого страдания». И, однако, «…совершенно разбита была моя душа… по возвращении из ссылки…»
После трехлетних испытаний, лишь слегка упомянутых в «Дневнике», отец Вениамин неожиданно получил назначение в Никитский храм города Владимира, где и прослужил до осени 1937 года. Этот период оказался для него относительно благополучным: несмотря на неусыпный надзор, отцу Вениамину удавалось ускользать в Москву, к своим духовным чадам, где он проводил время в молитве и богословских исследованиях. Результатом этой работы, в частности, явилась магистерская диссертация, защищенная впоследствии в Московской духовной академии. Заметим, что еще в начале двадцатых годов отец Вениамин в течение трех лет обучался на богословском факультете в Москве и защитил кандидатскую работу по кафедре патрологии на тему «Преподобный Григорий Синаит. Его жизнь и учение», приложив к этой работе новый перевод с греческого всего корпуса творений преподобного. Однако настал 1937 год — год «решительного удара» по Церкви. Священники арестовывались, ссылались и расстреливались сотнями и тысячами. Чаша сия не миновала и отца Вениамина: он был сослан на Север, где провел почти десять лет. Об этом времени свидетельств почти не осталось. Только с 1943 года духовные чада начали получать от него письма с просьбами о помощи.
Между тем под влиянием событий второй мировой войны И. В. Сталин начал менять политику в отношении Церкви. В частности, было принято решение об открытии духовных учебных заведений, а также нескольких монастырей, в том числе Троице-Сергиевой Лавры. Лавру открыли для богослужений на Пасху 8/21 апреля 1946 года. Постепенно стала собираться братия, которая первоначально (с 1945 г.) была вынуждена ютиться по частным квартирам. Неизвестно, каким образом удалось Святейшему Патриарху Алексию I вызволить отца Вениамина из ссылки, но уже в июне он поступил в число братии Лавры, а с осени начал преподавать патрологию в Московской духовной академии в звании доцента.
В праздники, субботние и воскресные дни отец Вениамин служил раннюю литургию в храме Всех святых, в земле Российской просиявших. При этом он всегда проповедовал. Евхаристический канон отец Вениамин служил с особой проникновенностью и трепетом, всегда со слезами. Трепет охватывал и окружающих. С 1947 года начались службы в Трапезном храме.
С 1947 года отец Вениамин стал исповедовать. Популярность его была столь велика, что это послужило поводом для многих искушений». В июле 1948 года архимандрит Вениамин защитил диссертацию «Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви», получив степень магистра богословия, и был утвержден в звании профессора кафедры патрологии и в должности инспектора академии.
За недолгие годы преподавания он написал несколько работ: «Чтения по литургическому богословию», «Грехопадение человеческой природы в Адаме и восстание во Христе» (по учению преподобного Макария Великого), «Опыт приспособления «Догматики» митрополита Московского Макария (Булгакова) к потребностям современной духовной школы», собрание лекций по пастырскому богословию за 1947—1948 годы, «Троицкие цветки с луга духовного» (по воспоминаниям преподобномученика архимандрита Кронида (Любимова; †1937), бывшего наместника Лавры).
В июне 1949 года отец Вениамин был сослан в Казахстан. Усталость, болезни, голод, нищета, зачастую отсутствие крова над головой стали его уделом на целых пять лет. А ведь отцу Вениамину было уже шестьдесят два года и за плечами — двенадцать лет лагерей и ссылок. Удивительно, однако, другое: как только обстоятельства становились минимально терпимыми, отец Вениамин начинал заниматься интеллектуальным трудом — если не богословием, то хотя бы филологией. Поэтому в письмах он постоянно просит присылать ему книги. Уже через два-три года ссылки у него собралась такая библиотека, что он не смог перевезти ее на новое место.
Пять лет прошли в муках, попытках выяснить причину ссылки и каким-то образом изменить «меру пресечения». В октябре 1954 года Патриарх Алексий I неожиданно вызвал архимандрита Вениамина в Одессу, затем они прилетели в Москву, где отец Вениамин получил должность настоятеля храма святого пророка Илии в Серпухове. А уже 4 февраля 1955 года в Богоявленском кафедральном соборе архимандрит Вениамин был рукоположен во епископа Саратовского и Балашовского. Хиротонию совершали Патриарх Московский Алексий I, Католикос-Патриарх всея Грузии Мелхиседек, митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) и еще семеро архиереев.
Между тем, радостное событие уже не смогло существенно повлиять на внутреннюю жизнь владыки. Он как бы предчувствовал, что жить на этой земле ему осталось всего полгода, и в своей речи при наречении во епископа сказал, что переживает уже «одиннадцатый час своей жизни».
Владыка прибыл на кафедру в праздник Сретения Господня. С этого времени он служил постоянно — не только в праздничные дни, но и по будням. Неизменно проповедовал за каждой литургией. Благоговейное, сосредоточенное служение архиерея быстро привлекло к нему саратовскую паству: храмы, где служил владыка, всегда были переполнены молящимися.
Владыка Вениамин скоропостижно скончался 2 августа 1955 года — в день празднования памяти святого пророка Божия Илии. Вечером 3 августа в Троицком соборе служился Парастас. Отпевали епископа Вениамина архиепископ Казанский и Чистопольский Иов (Кресович) и епископ Астраханский и Сталинградский Сергий (Ларин). Скорбную телеграмму прислал Патриарх Алексий I. Во время канона настоятель Духосошественского собора архимандрит Иоанн (Вендланд) произнес слово, посвященное жизни Владыки. В течение ночи собор не закрывался: непрерывным потоком верующие подходили к телу своего архипастыря. После отпевания гроб с телом Преосвященного Вениамина был обнесен по галерее вокруг собора. Погребен владыка Вениамин на саратовском Воскресенском кладбище, где его могила пользуется особым почитанием.
Из великого сонма подвижников благочестия и новомучеников, связанных с Саратовской епархией, самым почитаемым среди верующего народа является, несомненно, епископ Вениамин (Милов). Несмотря на то, что срок его пребывания на Саратовской кафедре был очень мал — менее полугода, добрая память, оставленная святителем в сердцах и памяти его паствы, жива и по сей день. Ежегодно 2 августа, в день его блаженного упокоения, на его могиле на Воскресенском кладбище Саратова собираются люди. Те, кто знал его при жизни, и те, кто лишь недавно услышали об исповеднике веры, почивающем в саратовской земле, приходят почтить его в своих молитвах. С утра до позднего вечера духовенство саратовских храмов служит панихиды и литии о приснопоминаемом епископе Вениамине. Многие верующие уверены в святости почившего подвижника, просят его предстательства перед Богом о себе и своих близких.
Епископ Вениамин (Милов) в полной мере разделил судьбу Русской Православной Церкви в один из самых тяжелых периодов ее истории. Все его служение в священном сане (1920-1955) проходило в годы гонений, и практически половину времени этого служения составляют сроки тюремного заключения, лагерей и ссылок. Он остался в памяти людей как ревностный, добросовестный священнослужитель и как духовник, способный наставить на исполнение евангельских заповедей людей самого разного склада. Только в конце ХХ века началась публикация его богословских трудов и личного архива. Знакомство с этими книгами и документами убеждает: перед нами — личность большого масштаба.
Эта ветка портала «Православие и современность» посвящается Владыке Вениамину. Здесь будут публиковаться его творения — книги, слова, поучения, проповеди, письма. Здесь Вы найдете воспоминания о святителе, свидетельства его почитания в верующем народе, статьи о нем.
В настоящее время Саратовская епархиальная комиссия по канонизации подвижников благочестия собирает материалы к прославлению приснопамятного епископа Вениамина в лике святых. В этой работе важно все — и свидетельства очевидцев, и рассказы о тех явлениях помощи Божией, которые последовали по молитвам к Владыке. Комиссия просит всех, кто может помочь в сборе материалов о епископе-исповеднике, или был свидетелем чудес, совершившихся по его предстательству, обращаться по телефону 8 (937) 266-32-04 или адресу электронной почты [email protected] .
Жизнеописание Вениамина, епископа Саратовского и Балашовского, исповедника
Епископ Вениамин (Виктор Дмитриевич Милов) родился в праздник Казанской иконы Божией Матери, 8 июля 1897 года в Оренбурге, в семье священника Димитрия Петровича Милова и его супруги Анны Павловны. У него было два брата старший Сергей и младший Александр. Детство и отрочество провел в Вятской губернии, где его отец нес священническое служение.
Несмотря на то, что он появился на свет в семье священника, в своем дневнике он подчеркивает, что не получил в семье церковного воспитания. Не было и привязанности к отцу, сам он позднее писал: «Отец нами мало занимался. При глубокой религиозности он был вспыльчив, раздражителен и грубоват… Напротив, мать всегда была с нами».
Обещание Богу стать монахом Виктор Милов дал после своего чудесного спасения, когда он с товарищем, катаясь на ялике, чуть не утонул в половодье на реке Вятке. Очень важны были для него и посещения монастырей — Яранского Вятской епархии и Белогорского недалеко от Перми.
Начав обучение в Яранском духовном училище, Виктор был в 1909 переведен в Вятское духовное училище, которое окончил в 1911 году. В 1917 году окончил Вятскую Духовную Семинарию по первому разряду и поступил в Казанскую Духовную Академию, где ревностно занялся учено-богословскими трудами. Среди преподавателей Академии он застал цвет казанского ученого монашества: архимандрита Гурия (Степанова; †1938), иеромонаха Иону (Покровского; †1925) и многих других. Почетным членом КДА оставался епископ Феодор (Поздеевский; †1937). Многие преподаватели и студенты Академии были воспитанниками преподобного старца схиархимандрита Гавриила Седмиозерного (Зырянова; †1915) и глубокая ученость сочеталась в них с личным монашеским подвигом. Студента Милова приглашали присутствовать на монашеских собраниях, проводимых на квартире архимандрита Гурия, и Виктор начинал всерьез задумываться о принятии иноческого пострига.
Первой его серьезной работой стало сочинение о Филоне Александрийском, которое было оценено на «пять с плюсом». Однако через год начались революционные события, и обучение было прервано. На некоторое время Виктор Милов уехал в Вятку к родителям, а затем оказался в Саратове ради хлебного пайка устроился на работу в красноармейскую канцелярию. Эта работа была засчитана ему в срок воинской службы.
В Саратове Виктор впервые ощутил над собой особое покровительство святого пророка Илии — того угодника Божия, на мольбу которого в страшные годы разгула богоотступничества в израильском народе Господь ответил: «Я оставил между израильтянами семь тысяч мужей. И всех сих колени не преклонились перед Ваалом» (3 Цар. 19,18). В 1919-1920 годах Виктор Милов — прихожанин Ильинской церкви в Саратове, в 1946-1949 годах бывал в Ильинской церкви в Сергиевом Посаде (тогда — Загорске), в 1954 году стал настоятелем Ильинского храма в городе Серпухове. Свои земные дни он окончил в праздник святого пророка Илии.
Проведя несколько месяцев за перепиской бумаг, он испросил благословения на монашество у затворника скита Саратовского Спасо-Преображенского монастыря. Прозорливый старец иеромонах Николай (Парфёнов; †1939) отправил Виктора с рекомендательным письмом в Московский Данилов монастырь, дал ему при этом духовные наставления и присовокупил: «Я бы у себя оставил тебя, раб Божий, да ты очень высок…». На прощание о. Николай заповедал чтецу Виктору иноческое правило: «Вот что ты сделай: поезжай в Москву. Я тебе дам письмо в Данилов. В Москве тебя постригут и назовут Вениамином. Это совершится недели через две по приезде твоем в Москву. Пасху ты будешь в Даниловом монастыре, последующее же направление твоей жизни определит тебе Сам Господь. Будешь монахом — прилежи к Иисусовой молитве. Читай ежедневно 600 молитв пополам: 300 — Иисусовых и 300 — Богородичных».
В 1920 году Виктор Милов приехал в Москву и поступил в Данилов монастырь. Среди его тогдашних насельников оказался бывший инспектор Казанской Духовной Академии Гурий (Степанов), уже епископ. Московская Духовная Академия, закрытая в 1917 году в Сергиевом Посаде, еще некоторое время продолжала функционировать в Москве под видом Богословского факультета, и Виктор Дмитриевич смог продолжить свое обучение. На праздник Благовещения в 1920 году он принял монашеский постриг с именем Вениамин и вскоре 12 апреля был рукоположен в иеродиакона. В день преставления преподобного Сергия 25 сентября 1920 года епископ Петр (Полянский; †1937), сам возведенный в тот же день в архиерейский сан, рукоположил иеродиакона Вениамина в иеромонаха. Набедренник надел на него Святейший Патриарх Тихон (Беллавин; †1925), наперсный крест — епископ Верейский Иларион (Троицкий; †1929). В 1922 году иеромонах Вениамин окончил МДА со степенью кандидата богословия, присужденную ему за сочинение «Преподобный Григорий Синаит. Его жизнь и учение». При работе над этим сочинением им были переведены с древнегреческого пять книг творений преподобного Григория Синаита.
«Думаю, что из Академии,— вспоминал владыка Вениамин,— я вынес определенную глубину мышления, способность к самостоятельной научной работе, жажду знания и уважение к серьезной научной мысли. Подробности содержания курсов от времени затушевались в памяти, но дух академической науки до сих пор витает в моей душе».
Занятия проходили в разных концах города, и в течение нескольких лет, при отсутствии транспорта в Москве, иеромонах Вениамин был вынужден совершать длительные многокилометровые передвижения. Это вызвало тяжелую болезнь ног, которая преследовала его всю жизнь.
В 1923 году, в день Благовещения, отец Вениамин был возведен епископом Гурием в сан архимандрита и был назначен наместником Московского Покровского мужского монастыря.
Духовная жизнь братии Покровского монастыря и дисциплина оставляли желать лучшего. Церковные нестроения тех лет вносили нестроения во все сферы монастырской жизни. Новому наместнику пришлось приложить немало усилий для того, чтобы более-менее наладить внутреннюю жизнь обители и прихода.
Он ежедневно служил и проповедовал, управлял народным хором, лично обучал прихожан церковному пению. Уже здесь между молодым наместником и паствой возникли самые добрые отношения: «С богомольцами у меня была близкая связь и любовь. Она выражалась в соборной молитве, сострадании и сорадовании. Любил я всех очень, но никого не выделял, относился к прихожанам ровно, от души желал спасения, прилепления ко Господу». Сохранилось полтора десятка его проповедей за 1928 год, но не в авторской редакции, а в записях прихожанок Покровского монастыря.
С 1926 года Покровский монастырь терпел разорения, а в 1929-м был закрыт его последний действующий храм. Тогда же, 28 октября 1929 года отец наместник был впервые арестован и препровожден на Лубянку, затем в Бутырку. Он был обвинен в обучении детей Закону Божию на дому («Поводом к подозрению послужил массовый наплыв детей в наш храм по праздникам», — объясняет владыка).
После полутора месяцев заключения в Бутырской тюрьме архимандрит Вениамин был этапирован и в течение трех лет отбывал срок исправительно-трудовым лагере в районе Медвежьегорска на ст. Масельгской. В «Дневнике инока» отец Вениамин кратко описывает эту ссылку и заключает: «Я благодарю Бога: все испытания… были для меня посильны». Господь «научил меня — сибарита и любителя спокойной жизни — претерпевать тесноту, неудобства, бессонные ночи, холод, одиночество… показал степени человеческого страдания». И, однако: «Совершенно разбита была моя душа… по возвращении из ссылки».
По окончании срока заключения в июле 1932 года отцу Вениамину не удалось устроиться на службу, он поселился в городе Владимире Ивановской области, где жил на пожертвования и внештатно служил псаломщиком в Никитском храме города. В это время отец Вениамин мог тайно выбираться в Москву, посещать своих духовных чад, работать над будущей магистерской диссертацией.
15 июня 1938 года он вторично был арестован, заключен во Владимирскую тюрьму и 31 июля 1939-го приговорен к восьми годам заключения в ИТЛ. Срок отбывал в Устьвымлаге. Подробности этой ссылки практически неизвестны, лишь с 1943 года духовные чада начали получать от него письма. В одном из них он писал: «Ртутный столбик так и скачет к 50 градусам. Отсюда — частые обморожения. В дни морозов бывает как-то жутко от стоящей за спиной смерти. Скоро ли протекут эти дни, не знаю…».
В годы Великой отечественной войны сталинская политика в отношении к Церкви временно изменилась — власти разрешили открывать храмы, уцелевшие монастыри и духовные школы. Так, в 1945 году началось возрождение монашеской жизни в стенах Троице-Сергиевой Лавры, а вскоре в ней вновь открылись духовные школы.
15 июня 1946 года архимандрит Вениамин был освобожден по состоянию здоровья с предписанием поселиться в городе Кимры Калининской области, но в этом же месяце по благословению Патриарха Алексия архимандрит Вениамин поступил в число братии Лавры, а с осени начал преподавать патрологию в звании доцента в Московской Духовной Академии.
Сохранились устные свидетельства об отце Вениамине в тот недолгий лаврский период. В числе его духовных чад в Лавре была Татьяна Борисовна Пелих (урожденная Мельникова), которая со времени открытия Лавры пела в хоре под управлением протодиакона Сергия Боскина. Со слов покойной матери вспоминает Е. Т. Кречетова (урожденная Пелих): «В Лавре появился высокий, худой, еще обритый, как ссыльный, монах. Поселился он вначале, как и другие, на частной квартире. Обнаружив, что у него множество болезней на почве долгого крайнего истощения, Татьяна Борисовна стала доставать ему лекарства, а главное — готовить для него овощные соки, чтобы хоть как-то помочь его организму окрепнуть. Пришлось также помочь обзавестись ему вещами, ибо у него не было совсем ничего».
В праздники, субботние и воскресные дни отец Вениамин служил раннюю литургию в храме Всех святых, в земле Российской просиявших. При этом он всегда проповедовал. Евхаристический канон отец Вениамин служил с особой проникновенностью и трепетом, всегда со слезами. Трепет охватывал и окружающих. С 1947 года начались службы в Трапезном храме. Здесь пел уже монашеский хор. Отец Вениамин сам регентовал за всенощными, а в Великий пост всегда пел басом в трио «Да исправится молитва моя…».
В июле 1948 года архимандрит Вениамин защитил диссертацию «Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви», получив степень магистра богословия, и был утвержден в звании профессора кафедры патрологии и в должности инспектора Академии.
Митрополит Санкт-Петербургский Владимир (Котляров), который в то время был воспитанником Московской духовной семинарии, вспоминал: «Это был удивительный человек. Ему нельзя было ехать в Загорск, у него был "101 километр", и, когда он просился в Лавру, покойный Святейший Патриарх Алексий говорил ему: "Вам же нельзя", а он ответил: "Я хочу умереть в Лавре"...
Когда наступил Рождественский пост, он служил каждый день раннюю Литургию, потреблял большую просфору и три стакана воды, и больше ничего не ел. Мы пришли в семинарию разными: сброд студентов — из армии, из консерватории, кто-то с высшим образованием, после потрясений войны, кто-то искал, кто-то готовился в монастырь. Среди этого сброда были ребята, которые выпивали: выпьют, бутылку в унитаз бросят, сантехник стал чистить — руку порезал. В таких случаях инспектор приходил в трапезную. Стоит. Там же в трапезной была вечерняя молитва, вечернюю молитву прочитали, он обращался, много не говоря: “Во-первых, не принято, чтобы в Семинарии пили студенты и бросали бутылку; во-вторых, вы не подумали о человеке, который за вами ухаживает. Вы же бросили бутылку, разбили её. Он стал её вынимать — руки поранил. Неужели нельзя было эту бутылку просто поставить в стороне, если вы боитесь, зачем же вы человеку, который вам служит, вместо благодарности испортили руку, а вдруг получится заражение, и он может остаться калекой? Это же бесчеловечно и жестоко”. Мы все стояли и не знали, куда деваться».
Архимандрит Вениамин преподавал в духовных школах апологетику, пастырское богословие, догматику и литургику. За неполные три года, проведенные на свободе, отец Вениамин тогда написал несколько работ: «Чтения по литургическому богословию», «Грехопадение человеческой природы в Адаме и восстание во Христе» (по учению преподобного Макария Великого), «Опыт приспособления “Догматики” митрополита Московского Макария (Булгакова) к потребностям современной духовной школы», собрание лекций по пастырскому богословию за 1947-1948 годы, собрал и обработал «Троицкие цветки с луга духовного» (по воспоминаниям преподобномученика архимандрита Кронида (Любимова; †1937), бывшего наместника Лавры).
Отец Вениамин много служил в храмах Лавры. Он всегда относился к службе с большой любовью и исключительным благоговением. К этому, лаврскому благодатному периоду относится большинство свидетельств о жизни владыки Вениамина — о том, как он служил, как проповедовал, каким был духовником.
Патриарх Алексий I записал в своем дневнике 11 февраля 1949 г.: «Архимандрит Вениамин был вчера, выехал в Загорск и не вернулся». 10 февраля 1949 года последовал третий арест архимандрита Вениамина — без суда и следствия, по приговору «особого совещания МГБ МО» он был бессрочно сослан на поселение в Казахстан. Об этом скорбном периоде жизни отца Вениамина повествуют его письма к протоиерею Тихону Пелиху и его супруге Татьяне Борисовне.
Снова усталость, болезни, голод, отсутствие постоянного крова над головой стали его уделом на целых пять лет. В начале этой ссылки он был назначен землемером в тракторную бригаду, где вынужден был в течение всего дня пешком обходить колхозные поля… Однако душа его более, чем болезнями и усталостью, была измучена невозможностью молитвы, участия в таинствах, интеллектуального труда. Вообще, ссылка в целинный Казахстан для духовенства была особо продолжительной изощренной пыткой, и владыка Вениамин в то время — в отдаленных казахских поселках — был страшно, неописуемо одинок.
За плечами 57-летнего отца Вениамина было уже почти 17 лет тюрем, лагерей и ссылок, когда в октябре 1954 года Патриарх Алексий I неожиданно вызвал его из Казахстана, где в конце ссылки он служил в Успенской церкви г. Джамбула. Архимандрит Вениамин 4 ноября 1954 года был назначен настоятелем храма святого пророка Илии в Серпухове. А 4 февраля 1955 года в Московском Богоявленском кафедральном соборе архимандрит Вениамин был хиротонисан в епископа Саратовского и Балашовского. Хиротонию совершали Патриарх Московский Алексий I, Католикос-Патриарх всея Грузии Мелхиседек, митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич; †1961) и еще семеро архиереев. Но владыка уже чувствовал, что дни его сочтены, и в своем слове при наречении во епископа сказал, что переживает уже «одиннадцатый час своей жизни».
В праздник Сретения Господня того же года владыка Вениамин прибыл на кафедру. Он постоянно совершал богослужения — не только в праздничные дни, но и по будням, обязательно проповедовал за каждой литургией. Благоговейное, сосредоточенное служение архиерея быстро расположило к нему саратовскую паству: храмы, где служил владыка, всегда были переполнены молящимися.
2 августа 1955 года, в день празднования памяти святого пророка Божия Илии, владыка Вениамин скоропостижно скончался. Отпевали епископа Вениамина архиепископ Казанский и Чистопольский Иов (Кресович; †1978) и епископ Астраханский и Сталинградский Сергий (Ларин; †1967). Скорбную телеграмму прислал Патриарх Алексий I. В течение ночи кафедральный собор не закрывался: непрерывным потоком верующие подходили к телу своего архипастыря. После отпевания гроб с телом Преосвященного Вениамина был обнесен по галерее вокруг собора. Погребен владыка Вениамин на саратовском Воскресенском кладбище, его могила очень почитается богомольцами, на ней часто служатся панихиды.
Владыка Вениамин (Милов) был эрудированнейшим русским богословом, блестящим исследователем православного догматического учения: его и Н. Н. Фиолетова (†1943) епископ Василий (Родзянко; †1999) называл каппадокийцами ХХ века. При жизни владыки Вениамина были опубликованы только отдельные его проповеди и статьи, все в Журнале Московской Патриархии за 1947-1948 годы: «Речь за литургией в Троице-Сергиевой Лавре в день победы над фашистской Германией 9 мая» (1947, № 5), «К торжествам в Троице-Сергиевой Лавре» (1947, № 8), «Слово на день святого Александра Невского» (1948, № 11) и другие. Современному читателю владыка Вениамин стал известен только в 1977 году, когда за границей, в Брюсселе, вышла в свет его книга «Чтения по литургическому богословию». Затем в «Журнале Московской Патриархии» была опубликована его работа «Преподобный Симеон Новый Богослов о цели христианской жизни» (1979, № 11; 1980, № 3-4) и проповеди: «В день памяти святого благоверного князя Московского Даниила» (1984, № 4), «О блудном сыне» (1988, № 2), «Чему нас учит пример Богоматери (на Сретение Господне)» (1989, № 2), «О самолюбии» (1991, № 6), «О действии благодати Духа Святого: Слово в день Святой Троицы 30 мая /12 июня 1927 года» (1995, № 6-8), «Три истины: Слово в день Святого Духа» (там же). «Творения» преподобного Григория Синаита, переведенные владыкой, увидели свет в 1999 году, а затем были опубликованы «Дневник инока. Письма из ссылки» (Троице-Сергиева Лавра, 1999), сборник проповедей разных лет «Крупицы слова Божия» (Троице-Сергиева Лавра, 1999) и «Пастырское богословие с аскетикой» (М., 2002). В 2011 году в издательстве Саратовской митрополии вышло издание его магистерской диссертации «Божественная любовь по учению Библии и православной Церкви», а в 2015 году там же посвященный ему сборник «Святая наука смирения».
В настоящее время Епархиальной комиссией по канонизации подвижников благочестия Саратовской епархии осуществляется сбор материалов к прославлению епископа Вениамина в лике святых.
При подготовке материала были использованы:
1. Вениамин (Милов), епископ. Божественная любовь по учению Библии и православной Церкви (Опыт раскрытия нравственной стороны православно-христианских догматов веры из начала любви). — Саратов: Изд-во Саратовской митрополии, 2011.
2. Святая наука смирения. О жизни и духовном наследии епископа Вениамина (Милова). Письма. Проповеди. Редактор-составитель Наталья Горенок. — Саратов: Изд-во Саратовской митрополии, 2015.
[Епископ Вениамин (Милов)]
— Слово к выпускникам Саратовской Духовной Семинарии [Епископ Вениамин (Милов)]
— Божие действие в людях [Епископ Вениамин (Милов)]
— Животворность знамения Креста Господня [Епископ Вениамин (Милов)]
— Советы христианину [Епископ Вениамин (Милов)]
